Бесспорно, что такие многосодержательные явления, как образование целого народа, а тем более образование нескольких народностей, принадлежат к числу самых сложных исторических процессов, редко поддающихся внешнему наблюдению. Эти явления не происходят на поверхности исторической жизни, открытой для современников, а совершаются в глубине ее и слагаются на протяжении целых столетий, под действием весьма различных факторов. Ни одно событие, пережитое тем или другим племенем, не пропадает для него даром: оно влияет на его дальнейшую историю, оставляет свои следы в характере и строе его жизни и оказывает свое воздействие в той таинственной лаборатории, в которой из племенного типа вырабатывается тип национальный. Даровитый летописец, занося на страницы своей хроники совершившиеся при нем события, легко замечает крупнейшие из них, в особенности те, которые бьют в глаза, поражают эффектом, как, например, войны, переселения и пр., но он не может определить характера и степени их влияния на дальнейшую судьбу его племени, так как его кругозор, ограниченный только настоящим, слишком узок для этого. Ему не видны также и те мелкие факторы, которые неизменно, с упорным постоянством действуя на племя или народ, налагают на него определенную физиономию и создают из него самобытный тип. Поэтому мы напрасно стали бы в известиях хронистов искать указаний по вопросу о процессе образования той или другой народности; мы вообще напрасно стали бы искать такого единичного события, к которому можно было бы привязать самый момент возникновения народности. Не в летописях и не в документах, а в особенностях языка, быта, политических форм и народного характера сокрыты те данные, которые могут разъяснить нам элементы, вошедшие в состав той или другой народности. Тем не менее в вопросе о происхождении теперешних западно–европейских национальностей мы имеем одно событие, которое в практическом отношении с наибольшим удобством может служить исходным пунктом для решения его. Это — упомянутый мной сейчас Вердюнский договор 843 г. Он часто называется историками «днем рождения западно–европейских национальностей» и ставит нас на пороге современной Европы. Само собой понятно, что это выражение «день рождения» нужно понимать в условном, метафорическом смысле. Вердюнский договор не создал и не мог создать западно–европейских национальностей; но в нем они в первый раз решительно проявились на поверхности исторической жизни и стали влиятельным фактором в дальнейшем развитии событий. До Вердюнского раздела мы видим перед собой только варварские государства с чрезвычайно разнообразным, смешанным населением; после же него над множеством мелких государств, на которые распалась Империя Карла Великого, ясно уже выделяются главнейшие западно–европейские национальности, постепенно превращающиеся в цельные, тесно сплоченные народы. Когда исчезли с лица земли последние Каролинги, историк, уже не прибегая к натяжке, может говорить о Германии, Франции, Италии и Англии как о странах с достаточно выраженной национальной физиономией.
Согласно Вердюнскому договору, области франкской монархии распались между тремя сыновьями Людовика Благочестивого следующим образом: Карл Лысый получил западную часть Империи, включавшую в себя все франкские владения по левую сторону Шельды, Мозеля, Сены и Роны; Людовик сделался королем восточной части, лежавшей по эту сторону, т. е. на восток от Рейна, а именно Австразии, Саксонии, Баварии, Алемании и Каринтии; старший же брат Лотарь удержал в своей власти Италию вместе с узкой полосой, проходившей посередине Европы и разделявшей владения Карла и Людовика, — той полосой, которая от имени его и сына получила название Лотарингии. Если теперь на время оставить в стороне Италию, которая уже по одному своему географическому положению выделялась из монархии Карла Великого в Самостоятельную область, то мы получим, что в Вердюне договором братьев–внуков Карла Великого средняя Европа была разбита на две самостоятельные половины — восточную и западную, причем пограничную линию между ними составила упомянутая полоса земли Лотаря, т. е. Лотарингия. Эти две половины Европы уже никогда более не соединялись в одно политическое целое, и их история пошла различными путями, приведшими к тому, что из восточной половины образовались постепенно современные германские государства, а из западной — современная Франция. Причина этого выдающегося значения Вердюнского договора в ряду других разделов франкского государства, происходивших после смерти Карла Великого, заключалась именно в том, что в Вердюнском разделе политические границы, границы власти трех братьев, совпали с этнографическими границами, с границами вновь образовавшихся на исторической сцене национальностей Западной Европы, так что каждая область, выделенная этим договором, представляла собой не только политически самостоятельное, но этнографически обособленное целое. Разделяя среднюю Европу на две половины, Вердюнский договор, таким образом, имел в своей основе национальный принцип и выполнял лишь то, что давно требовалось всем ходом западно–европейской жизни.