В уме бытие и мышление совпадают, но и не совпадают, потому что когда
мысль мыслит, она мыслит что-то. Но ум имеет в себе также творческую
способность, которую он получил от единого, поэтому процесс эманации на этом
не прекращается. Ум также творит, творит эманатийно, и образуется душа. Если ум
Плотин описывает как единое-многое, то душа — это единое и многое, в душе
единство сохраняется, но это единство существует уже как объединение
самостоятельных форм. Таким образом Плотин объединяет Платона и Аристотеля.
Если на уровне ума существуют идеи, то на уровне души существуют формы —
формы конкретных тел.
Если на уровне ума существует мысль вообще (та мысль, о которой пишет
Плотин и о которой нельзя сказать, что она иногда мыслит, а иногда нет), то
наиболее творческой, наиболее истинной является та мысль, которая не обращает
на себя внимание. Плотин приводит такой пример: если я читаю и думаю о том,
какую умную книжку я читаю, какой я умный, какой я молодец, пойму ли я то, что
написано в этой книге? Да ни за что. Я пойму, что написано в книге, когда я не
буду думать о процессе мысли, когда мысли будут идти сами по себе. И вот эта
чистая мысль не противопоставляется сама себе как объекту мысли. Невозможно
мыслить и думать о самой мысли, мышление должно быть чистым. Ум есть чистое
мышление, а душа — это уже некоторый объект мысли. Если на уровне ума мысль
существует всегда, то ум — это категория вечности, на уровне души возникает
время. Поэтому на уровне ума существует то мышление, которое называется разум,
а на уровне души существует рассудок, рассудочная деятельность.
25 Отношение христианства к учению Плотина об эманации четко выразил свт. Григорий
Богослов: «Ибо не дерзаем наименовать сего (рождение Бога-Сына от Бога-Отца. – В.Л. )
преизлиянием благости, как осмелился назвать один из любомудрых эллинов, который,
любомудрствуя о первом и втором Виновнике, ясно выразился: «как чаша льется через края» ( V, 2, 1).
Не дерзаем из опасения, чтобы не ввести непроизвольного рождения и как бы естественного и
неудержимого исторжения, что всего менее сообразно с понятиями о Божестве» ( Григорий Богослов,
свт. Творения, т.1. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1994. С. 414
106
Такие понятия, как разум и рассудок, мы впервые встретили у Платона,
упомянутые как бы вскользь, для Плотина это уже существенные категории. Разум
мыслит всегда, это есть категория вечная, поэтому разум может схватывать все
противоположности. Вспомним аристотелевское правило: основной закон
философии, закон непротиворечия, применяется лишь к действительному миру, а к
потенциальному миру, миру возможностей, он неприменим. На уровне
возможности вещь может быть и белой, и черной, но в действительности она или
белая, или черная. Также и на уровне ума: в вечности ум не рассуждает, не
доказывает, а схватывает мысль во всей ее полноте. На уровне души мысль уже
рассуждает. Это рассуждение действует как рассудок, развивающийся во времени,
т. е. как доказательство, как аргументация. Поэтому на уровне души возникает
язык — как среда, в которой мысль действует. Язык невозможен на уровне ума.
Именно поэтому, описывая отношения между субстанциями, язык наш теряет силу,
ибо язык существует только в нижней субстанции, только на уровне души. На
уровне ума, а тем более единого, языка нет. Поэтому возникают и разные языки:
различные способы выражения языковой мысли. На уровне ума языков нет, есть
мысль вообще. Но каждый человек может восходить от души к уму, и поэтому
познавать мысль саму по себе, как бы абстрагируясь от языковых особенностей. На
уровне ума нет и пространства, ум действует вне пространства, а на уровне души
возникает пространственная категория.
Душа — это субстанция, которая едина, но единство ее внешнее, она
объединяет в себе различные формы, различные мысли, конкретные мысли,