объединяет в себе рассудочную деятельность, такие формы, как пространство и
время. Но душа имеет божественную природу. Конечно, она далека от единого и
мощь ее уже не та. Мы видим, что эманация происходит по пути умаления: единое
есть абсолютная мощь, ум — ограниченная мощь, душа — еще более ограниченная
мощь, но тем не менее мощь, поэтому душа творит, она также направляет свою
деятельность вовне. А что есть вне души? Да ничего. Можно сказать, что есть
материя, но что такое материя? Материя есть объект деятельности. Вот, скажем, ум.
В уме, с одной стороны, есть мысль, а с другой стороны, есть предмет этой мысли,
как идея. Так вот, предмет этой мысли есть материя самого ума. Поэтому когда мы
говорим, что в уме есть раздвоение на собственно ум и бытие, бытие в данном
случае является материей ума, но материей не в вещественном смысле, а в
умопостигаемом. Материя в данном случае не вещество, а то, что
противопоставляется форме, то, что противопоставляется идее у Платона.
В других местах Плотин указывает, что деятельность ума — это эманация,
творение души. Это не догма, в своих трактатах Плотин просто высказывает
множество взглядов, он размышляет, а не излагает свою систему. Иногда он
говорит, что в уме материя — это идея, а иногда он говорит, что материя — это
душа. Ум — это материя единого, душа — это материя ума. Душа есть то, на что
направляет ум свою деятельность. Душа также творит, также направляет свою
деятельность, но нет другой ипостаси, нет ничего вне души, во что бы она
направляла ее. Душа имеет в себе способность творить, поэтому она творит в
небытии, она оформляет неизвестно что. Это неизвестно что и называется материей
в нашем понимании, как вещество. Вещество — это уже оформленная материя,
вещь — это материя, имеющая форму. Так вот, материя без формы — это небытие,
но не в том уничижительном смысле, как это мы видим у Аристотеля или у
Платона, а именно материя как абсолютное небытие. Душа творит из небытия,
творит в небытии. Это не есть умаление души. Для Плотина было огромной
проблемой объяснить, каким образом душа, имея божественную природу,
соединяется с нашим телом, имеющим такую природу, которой сам Плотин
искренне стыдился. Так вот, этого тела как такового нет. Конечно, Плотин часто
повторяет платоновские слова, что тело есть могила душа, но чаще он склоняется к
своей собственной идее о том, что душа творит в небытии. Она оформляет это
небытие, и тогда из него возникает чувственный мир. Этот чувственный мир есть
единство небытия и души, поэтому он прекрасен, поэтому он един, в нем есть
добро и жизнь. В трактате 5.1 Плотин подробно описывает, почему мы, наблюдая
107
наш мир, можем сделать вывод о существовании души. Но это не сама душа, а
душа, которая оформляет небытие, оформляет материю. Поэтому всякие
недостатки этого мира существуют в силу того, что здесь имеет место опять же
умаление души, следующий уровень ее нисхождения. Но эти недостатки не
существуют как отдельная ипостась, как отдельная субстанция, поэтому зло как
таковое, по Плотину, не имеет своей сущности, не имеет своей отдельной ипостаси,
своего носителя. Плотин никак не высказывался в отношении христианства, но есть
у него один трактат, который называется «Против гностиков, или против
утверждающих, что мир есть зло и творец его злой». Мнение о том, что мир зол,
имеет в себе злое начало, или что творец его зол, такое мнение Плотина страшно
возмущало, так же как и манихейское гностическое воззрение (у мира два творца, и
один из них добр, а другой зол). Здесь Плотин был абсолютно последователен: у
мир есть только одно онтологическое начало, доброе. Зло возникает только как
умаление добра, как отход от единого, как некоторый момент эманации. Зло есть
множественность. Это противопоставление единства и множественности —
основное противопоставление Плотина. И этот момент показывает отличие
философии Плотина от христианства, основным противопоставлением которого