Фичино, который так и учил, что Бог Отец — это единое, Бог Сын — это ум, а
Святой Дух — это душа.
Сюда же относится проблема материи как небытия. Здесь также существуют
разногласия среди Отцов Церкви, но в целом христианство говорит о том, что Бог
сотворил материю, сотворил весь мир и сказал, что все это «хорошо весьма», так
что материя не может быть источником зла. Но то, что источник зла есть небытие и
поэтому зло не имеет субстанциального существования, — перешло в православное
богословие.
Удивительным образом совпадает с христианским учение Плотина о личности
и о понимании человека как личности, как некоего я.
И то, что Бог есть не только благо, но познание Бога без любви к Нему
невозможно — этот момент у Плотина также присутствует. Когда мы говорили о
том, что единое есть и любящий, и объект любви, и сама любовь, это показывает
нам, что достигнуть истинного познания единого без любви нельзя.
Вопрос: Какую роль Плотин определял множеству богов, настаивая на их
почитании?
Ответ: Во-первых, он не настаивал на их почитании. Вспомните момент из
биографии Плотина, когда Порфирий позвал его в храм, на что Плотин ответил:
«Пусть боги приходят ко мне, а не я к ним». Так что почитать он их не собирался. В
этом ответе мы вправе увидеть некоторую гордыню. В то же время Плотин иногда
называет единое Кроносом, иногда именует его Зевсом, но это нельзя
рассматривать как некое философское толкование «Теогонии» Гесиода, просто он
использовал эти имена, чтобы другим было понятнее. Никакой разработанной
теогонии у Плотина нет. Иногда он пишет, что идеи в уме — это боги, но это всего
лишь дань устоявшейся традиции, не более того. Конечно, Плотин не христианин,
но он и не анти-христианин. Он стоит где-то вне христианства, так же, как и по
отношению к античной религии: он не противник язычества, но и не сторонник. В
этом смысле он как бы наблюдатель. Называя единое Богом, он, конечно, ближе к
православному пониманию. Такого разработанного богословия не было у античных
философов, стоявших на языческой точке зрения. Когда я стал думать о том,
почему Богу было угодно, чтобы появился такой философ, как Плотин, я пришел к
выводу, что это было не случайно. Это удивительный случай в истории философии,
когда философ приходит к богословским выводам, пользуясь только лишь
рассудочным методам. Плотин показал всю силу и, с другой стороны, всю
ограниченность человеческого разума, не прибегая ни к языческому учению, ни к
христианской догматике. Это тот самый случай, когда философа нельзя упрекнуть
ни в какой предвзятости, «несамостоятельности» мышления: здесь, мол, ты
опираешься на Евангелие, или на Гесиода, или на Гомера... Плотин, что называется,
чистый философ. Однажды Владимир Соловьев сказал о Гегеле, что Гегель — это
философ по преимуществу, и то же самое можно сказать о Плотине. И именно в
этом и состоит роль Плотина в истории философии и в истории богословия: все
разумные аргументы можно найти у Плотина, но Плотин же показал и
115
ограниченность разума. Однажды Кант сказал, что он захотел показать место
разума, чтобы уступить место вере. Это именно то, что сделал Плотин.
В молодости, читая Плотина и восхищаясь глубиной его мысли, я очень
сожалел, что такой гениальный философ не был христианином. Теперь я думаю,
что это было не случайно. Может быть, Плотин очень много сделал для
христианского богословия, показав силу и ограниченность разума в чистом виде.
ПОЗДНИЙ НЕОПЛАТОНИЗМ
Со смертью Плотина история неоплатонизма не заканчивается. Известны еще
три, по крайней мере, наиболее известных и влиятельных философа
неоплатонизма: Порфирий, ученик Плотина, Ямвлих, философ сирийской школы
неоплатонизма, и Прокл, представитель афинской школы.
Сами эти философы не всегда считали себя таковыми: Ямвлих и Прокл
называли себя скорее богословами.
Порфирий
Порфирий (232 — после 301) был учеником Плотина и издателем его
трактатов. Кроме того, Порфирию принадлежит множество оригинальных работ.
Блж. Августин в своем основном труде «О граде Божием», в той главе, где он дает
историко-философское описание, более всего страниц посвящает именно