бесконечный участок пути, т.е участок, состоящий из бесконечного числа точек (ср.
апорию против множественности).
Другая апория — «Ахиллес и черепаха», может быть самая парадоксальная,
также свидетельствует о том, что движения не существует. Допустим, что
движение существует, и представим себе, что наиболее быстрый бегун Греции
Ахиллес пытается догнать самое медленное животное - черепаху. Ахиллес и
черепаха одновременно начинают движение в одном направлении, так что
Ахиллесу необходимо догнать черепаху. Ахиллес бежит вслед за черепахой и
приходит в ту точку, где была черепаха в момент начала им движения. Но черепаха
за это время тоже прошла какое-то расстояние. Ахиллес продолжает движение и
приходит в ту точку, где находилась черепаха в тот момент, когда Ахиллес прибыл
в точку, откуда черепаха начинала свое движение, но она уходит еще дальше.
Ахиллес приходит и в эту точку, но черепаха опять продвинулась вперед и т.д.
Ахиллес в конце концов черепаху никогда не догонит. Он все время будет
стремиться к той точке, в которой только что находилась черепаха, а она постоянно
будет уходить от него. Таким образом, получается, что Ахиллес, самый быстрый
бегун, не догонит черепаху, что невозможно. Значит, наше первоначальное
предположение о существовании движения неверно.
Третья апория — «Стрела» утверждает, что поскольку летящая стрела в
каждый момент времени занимает какое-то место в пространстве, т.е. в каждый
момент времени покоится в каком-то месте, то и состояние движения есть смена
состояний покоя. Но это опять же невозможно представить. Следовательно, и
предположение о том, что стрела движется, неверно.
И четвертая апория — «Стадий». Представим себе, что существуют три тела
одинаковой длины. Одно тело движется в одну сторону, другое — в другую, а
третье покоится. За одно и то же время движущиеся тела прошли какое-то
расстояние, т.е. каждая точка первого тела прошла одно расстояние относительно
неподвижного и в два раза большее расстояние относительно движущегося. То есть
тело движется одновременно с двумя разными скоростями. Но этого тоже не может
быть.
Трудно сосчитать, сколько людей пыталось опровергнуть Зенона. Известно
опровержение апорий Диогеном Синопским, который ничего не стал говорить, а
просто встал и прошелся по комнате, показав, что все аргументы разбиваются об
этот чувственный неоспоримый факт. Пушкин по этому поводу написал такое
стихотворение:
«Движенья нет», сказал мудрец брадатый,
Другой смолчал и стал пред ним ходить.
Сильнее бы не мог он возразить;
Хвалили все ответ замысловатый.
Но, господа, забавный случай сей
Другой пример на память мне приводит:
Ведь каждый день пред нами Солнце ходит,
Однако ж прав упрямый Галилей.
Таким образом, наш российский гений соглашается с Зеноном в том, что не во
всем следует доверять чувствам. Разум, как бы ни парадоксальны были его
утверждения (то, что Земля движется, для человека Средних веков также было
парадоксальным утверждением), часто оказывается более прав, чем чувства.
26
Действительно, Зенон нащупал такие моменты в нашем мышлении, которые
показывают противоречивость мышления о чувственном мире. Так что познание
чувственного мира при помощи понятий отнюдь не столь простой и не всегда
объективный процесс. И вывод Зенона о парадоксальности движения также не
лишен основания и имеет глубочайший философский смысл. Но имеют ли они
смысл физический? Если делить вещь до бесконечности, то мы в конце концов
уйдем в область микромира, в котором действуют другие физические законы,
другие принципы измерений – принципы квантовой механики. При очень
небольших расстояниях в квантовой механике действует соотношение
неопределенностей Гейзенберга: ∆p × ∆q < ћ, где p - импульс, q - координата, ћ —
постоянная Планка. Если тело покоится, т.е. ∆p=0, то ∆q=∞, т.е границы тела
размываются, что означает, что абсолютный покой невозможен. Таким образом, не
зная квантовой механики, Зенон показал, что покой и движение противоречивы.
Впоследствии Аристотель пытался серьезно разобраться с апориями и найти в
них ошибки, ведь для Аристотеля, доверявшего органам чувств, существование