положения, тоже должно быть доказано, если мы считаем его истинным, а оно, в
свою очередь, также должно быть доказано, и т.д. Таким образом, выстраивается
бесконечная цепь доказательств, мы не знаем, откуда начать обоснование, и
поэтому воздерживаемся от суждения.
Третий троп называется «относительно чего», при котором подлежащая
вещь кажется нам той или иной по отношению к тому, кто судит о предмете или
созерцает его, и к самому созерцаемому или познаваемому предмету. В познании
предмета всегда участвует субъектом познания, нет субъекта без объекта и
наоборот. Когда мы о чем-нибудь судим, то вмешиваемся в то, о чем судим, и
поэтому мы не можем судить о предмете самом по себе, так как он сам по себе не
существует, а существует только лишь для нас.
Четвертый троп — о предположении. Если философ желает избежать
удаления в бесконечность, то он догматически предполагает, что некоторое
положение является истинным само по себе. Но скептик не соглашается на такую
уступку, считая, что это именно уступка, положение принимается без
доказательства и поэтому не может претендовать на истину.
90
Пятый троп — о взаимодоказуемости: чтобы избежать бесконечности в
доказательстве, философы часто впадают в ошибку взаимодоказуемости. Одно
положение обосновывают при помощи другого, которое в свою очередь
обосновывается при помощи первого.
Все эти тропы скептики применяют при рассмотрении любого философского
вопроса, чему посвящены все остальные страницы книг Секста Эмпирика. Секст
доказывает, что необходимо воздерживаться от суждения по вопросам о критерии
добра и зла, познания истины, существования Бога или богов, о существовании
причин и следствий, о том, что такое время и место, определение и доказательство
и т.д. Например, проблема причинности: существует причина или не существует?
Вначале Секст Эмпирик доказывает, что причина существует, ибо трудно
предположить, что существует какое-нибудь действие без его причины, тогда все
было бы в полном беспорядке. Но с неменьшей убедительностью он доказывает,
что никакой причины нет. Ибо прежде чем помыслить какое-нибудь действие, мы
должны знать, что есть причина, которая порождает это действие; а для того, чтобы
знать, что есть причина, мы должны знать, что есть некое действие, причиной
которого оня является, т.е. мы не можем ни причину, ни действие помыслить
отдельно, они соотносительны друг с другом. Поэтому, чтобы помыслить причину,
нужно раньше познать действие, а чтобы познать действие, нужно раньше познать
причину. Из этой взаимодоказуемости выходит, что мы не можем знать ни
причину, ни действие. Далее, для каждой причины должна существовать причина
этой причины и так до бесконечности. Еще аргумент: причина или сусуществует с
действием, или предшествует ему. Но если причина существует раньше действия,
то она не является причиной этого действия, ведь причина непосредственно связана
с действием; не может причина быть и одновременной с действием, ведь действие
происходит после причины. Таким образом, поскольку можно доказать и что
причина есть, и что причины нет, необходимо воздерживаться от суждения по
этому вопросу.
Несколько слов о том, как античный скептицизм взаимодействовал с
зарождающимся христианством. Можем ли мы сказать, что скептицизм мешал или
способствовал распространению христианства? Некоторые историки философии
считают, что античный скептицизм подготовил почву для того, чтобы семя
христианства благодаря проповеди апостолов упало на благоприятную почву.
Скептические взгляды в первые года после Р.Х. настолько были распространены
среди античных мыслителей, что любое высказывание могло восприниматься как
вполне возможное. Скептицизм подготовил античный мир к тому, чтобы сказать:
«Верую, ибо абсурдно». Поэтому можно сказать, что скептицизм играл
подготовительную роль для распространения христианства в Европе, разрушая
античное доверие только разуму.
Отношение христианских богословов к скептицизму было различным. С
одной стороны, раннехристианский писатель Лактанций считал скептицизм
хорошим введением в христианство, ведь скептицизм показывает слабость нашего