На основании всего этого мы хорошо можем понять, что прощение грехов должно превалировать не в сфере учения, как утверждают сакраментарии, а в сфере жизни и наших дел. Здесь никто да не осуждает другого. Да не укоряет он его яростно и жестоко, как Иезекииль говорит о пастырях Израиля, что “правили ими с насилием и жестокостью” (Иез. 34:4). Но пусть один брат утешит другого, оступившегося брата в духе кротости. И оступившийся, в свою очередь, пусть услышит слово утешающего его и поверит ему. Ибо Бог хочет не отвергать, но “восставлять всех низверженных”, как сказано в Псалме (144:14), ведь Он заплатил за них более дорогую цену, чем мы, а именно — Свою жизнь и кровь. Поэтому и мы тоже должны приходить к ним на помощь, лечить и помогать им с величайшей кротостью. Так что мы не лишаем прощения сакраментариев или прочих основателей зловредных сект; но мы искренне прощаем их надругательства и хуления против Христа и никогда больше не будем упоминать те обиды, которые они нанесли нам,— при условии, что они покаются, оставят свое нечестивое учение, которым они смутили церкви Христовы, и добропорядочно будут идти вместе с нами. Если же они будут упорствовать в своем заблуждении и нарушать добрый порядок, то бесполезно им требовать от нас прощения грехов.
...наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным.
Это довольно серьезное предупреждение. Его цель — умерить суровость и жестокость тех, кто не воодушевляет и не укрепляет оступившихся. “Нет такого греха,— говорит Августин,— который совершил один человек, и не мог бы совершить другой”. Мы живем на скользком месте, поэтому, если мы возгордимся и оставим добрый порядок, нам легче будет падать, чем стоять. Так что правильно сказал тот человек в “Житиях Отцов”, когда ему донесли, что один из братьев впал в блуд. “Вчера — он, а сегодня мог быть и я”,— сказал он . Павел прибавляет это серьезное предупреждение, чтобы пасторы не проявляли жестокость и нетерпение по отношению к падшим и чтобы не мерили свою святость, сравнивая ее с грехами других, как сделал фарисей (Лк. 18:11). Напротив, ими должны двигать материнские чувства по отношению к этим людям, и им следует думать про себя: “Этот человек пал. Может случиться, что и ты потерпишь падение гораздо более опасное и позорное, чем он”. Если бы те, кто слишком скоро судят и осуждают других, внимательно посмотрели на свои грехи, то обнаружили бы, что грехи тех, кто пал,— это “сучки”, а их собственные — огромные “бревна” (Мф. 7:3).
“Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть” (1Кор.10:12). Если Давид — такой святой человек, исполненный веры и Духа Божия, получивший такие великолепные обетования и совершивший такие великие дела для Господа — так позорно пал и, хотя и был в летах, был охвачен юношеской страстью после суровой школы всех тех многоразличных испытаний, которые посылал ему Бог, то какое право имеем мы самонадеянно помышлять о своей устойчивости? На таких примерах Бог раскрывает нам нашу собственную слабость, чтобы мы не были самоуверенны, но имели бы должный страх. Он также раскрывает и Свое суждение, а именно — что для Него нет ничего более невыносимого, чем гордыня, будь то гордыня по отношению к Нему или по отношению к братьям. Недаром поэтому Павел говорит: “Наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным”. Подвергавшиеся искушениям знают, сколь необходима эта заповедь. Однако те, кто не бывал испытан ими, не понимают Павла, и поэтому ими не движет никакое милосердие к падшим— это можно было видеть в папстве, где царила лишь тирания и жестокость.
2. Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов.
Очень проникновенная заповедь, к которой Павел присовокупляет великую похвалу, как своего рода восклицание. Закон Христов — это закон любви. Искупив, возродив и воздвигнув из нас Свою церковь, Христос не дал нам никакого нового закона, кроме закона взаимной любви (Ин. 13:34): “Заповедь новую даю вам, да любите друг друга, как Я возлюбил вас”; и еще (ст. 35): “По тому узнают все, что вы Мои ученики”. Любить — это не значит, как представляют софисты, желать другому добра , но это значит носить бремена другого, т. е. переносить то, что вам в тягость и что вам не хотелось бы переносить. Поэтому у христианина должны быть широкие плечи и крепкие кости, чтобы нести на себе плоть, т. е. слабость братьев, ведь Павел говорит, что у них есть бремена и трудности. Любовь кротка, добра и терпелива не в получении, а в делании, потому что она обязана закрывать глаза на многие вещи и терпеливо сносить их. В церкви верные пасторы видят множество ошибок и грехов, которые они обязаны терпеть . В государстве послушание подданных никогда не соответствует полностью закону правителя, поэтому, если правитель не умеет скрывать те или иные вещи, он не будет пригоден для управления государством. В семье происходит множество вещей, которые не нравятся главе семьи. Но если мы способны терпеть и прощать свои собственные проступки и грехи, которые мы совершаем каждый день и в большом количестве, то давайте же терпеть проступки и грехи других, согласно этим словам: “Носите бремена друг друга”— и: “Люби ближнего твоего, как самого себя” (Лев. 19:18).
Поскольку погрешности есть на всех ступенях общества и у всех людей, Павел излагает для христиан закон Христов, которым он увещевает их носить бремена друг друга. Те, кто этого не делают, тем самым ясно свидетельствуют о том, что они не понимают ни одной йоты (Мф. 5:18) из закона Христова, который есть закон любви — как Павел говорит в 1 Кор. 13:7, она всему верит, всего надеется и переносит все бремена братьев. Однако всегда сохраняется фундаментальный принцип, согласно которому согрешающие — это не те, кто преступает закон Христов, то есть любовь, и кто наносит обиду своему ближнему, а те, кто наносит обиду Христу и Его царству, которое Он создал Своею собственною кровью. Это царство сохраняется не законом любви, но Словом, верою и Духом. Посему эта заповедь о том, что надо носить бремена других, не относится ни к тем, кто отрекается от Христа и не только не признает свой грех, но еще и защищает его, ни к тем, кто упорно продолжает заниматься своими грехами (кто тоже в какой-то мере отрекается от Христа). Таких людей надо избегать, чтобы нам не стать соучастниками их злых дел. Однако те, кто верят и с радостью слышат Слово, но впадают во грех против своей воли и после увещания не только слушаются, но и ненавидят свой грех, стараясь исправить свою жизнь,— таковые суть “впавшие в согрешение” и имеющие бремена, которые Павел велит нам носить. Здесь да не будем мы немилостивы и суровы, но, по примеру Христа, Который поддерживает и терпит таких людей, давайте и мы будем поддерживать и терпеть их. Если Он их не наказывает, хотя с полным правом мог бы сделать это, тем более и мы не должны наказывать их.
3. Ибо кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничто, тот обольщает сам себя.
Здесь Павел вновь критикует сектантов, показывая их в истинном свете, как людей жестоких и безжалостных. Они испытывают лишь презрение к слабым, не неся своего бремени. Подобно угрюмому мужу или суровому учителю, они утверждают, что все должно быть именно так. Они не любят ничего, кроме того, что делают они сами. В конце концов они станут вашими злейшими врагами, если вы не будете одобрять все их слова и дела и полностью не примиритесь с их обычаями. Такие люди исключительно высокомерны, они осмеливаются все приписывать самим себе. Вот что утверждает здесь Павел. “Они считают себя чем-нибудь”, — то есть [думают] что они обладают Духом, а следовательно, понимают все тайны Писания (1Кор.13:2) и не могут сбиться с пути или пасть, поэтому им вовсе не нужно прощение грехов. Вот почему Павел справедливо добавляет, что они, будучи ничто, сами себя обольщают нелепыми допущениями своей святости и мудрости. Посему они не понимают ничего ни в Христе, ни в Законе Христовом — в противном случае они бы говорили: “Блат мой, твоя беда по этой твоей вине, моя — по этой моей. Бог простил мне [долг в] десять тысяч талантов, я прощаю тебе десять динариев” (Мф.18:23-35). Но из-за того, что они хотят держать всех в строжайшем Законе, отказываясь терпеть и нести бремена слабых, люди, обиженные их суровостью, начинают презирать, ненавидеть и избегать их. Люди не ищут их совета и участия, не интересуются, чему и как они учат. Подлинному же пастору надлежит вести себя с вверенными ему прихожанами так, чтобы они его уважали и восторгались им — но не его личностью, а его служением и его христианской добродетелью, которая должна особо озарять его.