Бенедикт Спиноза пытался залатать разрыв, совершённый Декартом, вот несколько основных тезисов из его «Этики»:
— Под Богом я разумею Существо абсолютно бесконечное, то есть субстанцию, состоящую из бесконечно многих атрибутов, из которых каждый выражает вечную и бесконечную сущность.
— Под атрибутом я разумею то, что ум представляет в субстанции, как составляющее ее сущность.
— Под субстанцией я разумею то, что существует само в себе и представляется само через себя.
— Под телом я разумею модус, выражающий известным и определенным образом сущность Бога…
— Мышление составляет атрибут Бога, то есть Бог есть Вещь Мыслящая.
Спиноза повторил истину, которую провозглашали почти все мудрецы на протяжении многих столетий, вернее тысячелетий, — о Единстве Мира, Вселенной, Материи, Абсолюта, Максимума, и т. д. — Бога. Но «ученые» Запада приняли вариант мировоззрения Декарта.
Настоящий философский бой дал Декарту малоизвестный в Европе французский мыслитель Пьер Гассенди (1592–1655 гг.):
«Изначально подвижные атомы дают движение всем вещам, и являются также источником, основой и причиной всех движений, имеющихся в Природе», поэтому — «совсем не глупо признать материю активной». И далее Гассенди логично утверждал, что душу «следует считать телесной, то есть неким нежнейшим, сотканным из тончайших частиц телом. В самом деле, те, кто утверждают, что душа бестелесна, говорят нелепости, ибо, если бы она была таковой, она не могла бы ни действовать, ни испытывать действия…». Ранее подобное утверждал Эпикур.
«Душа представляется, таким образом, скорее как некая тончайшая субстанция, как бы цвет материи…» — объяснял Гассенди.
«Я говорю: две субстанции в действительности отличны друг от друга, если каждая из них может существовать без другой…» — твердил Декарт. Откуда эта уверенность, что могут существовать друг без друга? Откуда такая уверенность, что нет связи или нет единой материальной материнской основы?
А Гассенди Декарту объяснял: «Ты мыслишь, однако ты не знаешь, каков ты как мыслящая вещь, так что тебе известна только функция, но неизвестно главное — функционирующая субстанция… Не всякая протяжённая вещь является мыслящей. Но разве это исключает, что мыслящая вещь является протяжённой? Почему-то, что обладает цветом, не может обладать и звуком и запахом? Можно утверждать, что одна и та же субстанция, наделённая различными способностями, может с помощью одной из них мыслить, с помощью другой рожать, с помощью третьей производить ещё какое-нибудь действие». Да, и в самом деле — почему? А человеческое тело не является разве многофункциональным? Но всё было напрасно… Для Европы был авторитетом только Рене Декарт, — его понять было проще.
«Скажи, пожалуйста, — что ты понимаешь под словом «реальность? Разве вещь, по-твоему — это только субстанция, а всё остальное не есть вещь, а лишь модус вещи? Следовательно, только то субстанционально, что реально (т. е., видимо, воспринимаемо), и, таким образом, только одна субстанциональность будет реальностью?» — Гассенди «бил в десятку», но европейские «учёные» не хотели смотреть в сторону мишени…
Эта тема актуально и сегодня — вот что говорит в конце 1997 года со страниц газеты «Труд» академик РАН Н. П. Бехтерева, которая вместе с отцом уже почти столетие решает проблему мысли:
«Я не сомневаюсь, что это произойдет в недалеком будущем. Тогда либо будет подтверждено, либо напротив опровергнуто положение философов — материалистов о том, что мозг — это материальное, а мысль — идеальное» — граница XX и XXI веков… — и как примитивно, какая запущенная ошибочность…
Интеллигенции, ум, мышление, мысль мы начнём рассматривать с анализа информации.
Количество находящейся в мозгу информации всегда намного больше поступившей через глаза и уши. Этот феномен объясняется тем, что мозг по своей природе подобен разделочному цеху — он дробит поступающую информацию, создавая внутри себя новые комбинации-сочетания, тем самым, увеличивая общий объём информации, объём своей работы и свои качественные показатели. Например, мы видим летом яблоню в саду. Мы эту картинку увидели и запомнили. И можем её себе воспроизвести уже зимой, когда на самом деле картина в саду совсем иная. То есть, при существовании одной истинной картинки у нас в голове имеются уже две: одна истинная, а другая истинная в прошлом, но уже сейчас ложная. Кроме того, благодаря такой природной способности мозга, как воображение-фантазия-предположение, мы можем раздробить эти две картинки на сотни искусственных и несуществующих в реальности кусочков, из которых мы можем составить десятки новых картинок, например, — представить себе яблоню — стоящую в саду вверх корнями.