Последнее, о чем мы, кажется, хотели говорить прежде, чем говорить о самом главном (все, что я вам сейчас говорил, это не главное, это второстепенное):
Православие и другие конфессии.
Видите, у нас все тоньше становится область исследования. Христианство одно, конфессий много. А чем они отличаются друг от друга? Может по существу ничем? Может у каждой своя индивидуальность, как у каждого из нас свой рост, свой нос, свои глаза? Нет, нет… Вопрос этот в наше время приобретает исключительную важность, поскольку пользуясь современным состоянием нашего государства, ослабленным и разбитым, пользуясь тем, что сама Церковь Православная, историческая наша Церковь, не имеет ни соответствующих кадров, ни соответствующих средств, западные христианские неправославные миссионеры, из которых самым главным является, конечно, католическая церковь, затем протестантские различные направления, пользуясь всем этим пытаются насадить свою веру с тем, чтобы духовно нас изменить по своему образу и подобию. Вопрос в высшей степени важный, действительно ли Православие, католицизм, протестантизм есть просто разновидности равноценные и равнозначные разновидности христианства, или же по существу это вещи не совместимые? Насколько я с ними знаком, а мне кажется пришлось достаточно познакомиться не только по книгам, это совершенно разные религии!
Католицизм. Я даже не хочу касаться догматической системы, нам сейчас с вами трудно об этом говорить, по крайней мере знайте одно, что вся догматическая система, догматическое верование, оно является только базой, только основой для правильной религиозной жизни, сама по себе эта система ничего не значит, сама по себе, в отрыве от жизни, она имеет значение только когда дает правильную жизнь. И в этой жизни, в соответствующей духовной жизни, и выражается все существо каждой религии, каждой конфессии. В чем существо католицизма? Тут поскольку, я уверен, нет католиков, если бы они были, я бы выражался мягче, а здесь, в своем кругу я буду немножко по прямолинейнее, да извинят они меня, если услышат, я никогда не хочу оскорблять. Никого и никогда. Но это мое искреннее убеждение на основании того, что я читал, что я встречался, что я общался, что я видел, и что я слышал: католическая религия превратилась точно, вы слышите, в игру, в роман со Христом. Нет у меня возможности, я бы вам привел десятки таких цитат, что вы бы ахнули. Что там происходит? Церковь узнается по своим святым, посмотрите, какие святые, вот поэтому узнаем, во что верит церковь. Какие католические святые? Становится под час неприлично даже говорить, что там творится. Величайшие святые, а они имеют степень в католической церкви «доктор богословия», «ангельский доктор», «вселенский доктор», «вселенский учитель». Вселенские учителя – Катарина Сиенская, Тереза Авильская… Сейчас вот маленькая Тереза папой канонизирована. Скончалась в двадцать с небольшим лет. Чем она прославилась? Чем она успела так прославиться, что не просто причислена к лику святых, а возведена на высший уровень в католической церкви – вселенского учителя, – т. е. на уровень с Иоанном Златоустом, Василием Великим, Григорием Богословом, с этими величайшими отцами Церкви, чем она прославилась? Она украшала портреты, ну иконы, маленького Иисуса цветочками. Она заявляла: «Я хочу быть святой. Я буду великой святой. Я знаю, что я слаба, но я надеюсь на милость Божию, я буду великой святой!» Не просто даже святой. Что там Евангелие говорит, что думайте о себе, как рабы неключимые? Что там говорит, что пример поставил не фарисей, а мытарь, который говорил: «Боже, милостив буди ми грешному»? Что там Христос говорит, не праведные имеют нужду во враче, но больные, и Я пришел призвать грешников на покаяние? Что там это все? Что вы? «Великой святой»! Катарина Сиенская пишет королю Франции: «Слушайте волю Божию и мою!» (Смех в зале.) Вот видите, у нас просто здоровая реакция, а ведь подумайте, что сейчас в Милане на русском языке издаются книги «Портреты святых». Там пишутся такие вещи!.. Они уже даже не видят, какой абсурд они пишут. Знаете вот, как атмосфера бывает в комнате спертая, и люди сидят и не чувствуют, приходит другой: «Что у вас творится тут, топор вешать можно!» Можно оказывается привыкнуть. Не видят этого! Франциск Ассизский перед смертью говорит: «Я не сознаю за собой ни одного согрешения, которого не искупил исповедью и покаянием». Ай–я-яй! Пимен Великий умирает, как солнце просветился, и умоляет Бога перед лицом братии дать еще время на покаяние. В чем дело? Дело в том, что перед лицом Всесвятого Бога любая наша святость – это что такое? Это карикатура на святость. И чем святее человек, тем больше он видит эту карикатурность своего состояния, потому и умоляет Бога… Франциск уже безгрешен… А Тереза? Я вам сказал уже, что романы, настоящие романы. У нас в библиотеке есть книжечка, возьмите, католическая святая, католическая, не подумайте, что это какие‑то инсинуации, «Откровения блаженной Анжелы». Какие там излияния к Иисусу Христу? Как ее обнимает распятый Христос рукою? Какие тут романтические словеса и прочее? Стыд и срам буквально, что происходит с ними. Могут сказать, ну а что у вас у православных сумасшедших нет что ли? Отвечаем: «Есть… Сколько угодно. Но они у нас так и называются – сумасшедшие, а у вас они святыми называются и учителями Церкви». Это что такое? «О Бог мой, супруг мой!» – кричит Тереза Авильская, этот «учитель Вселенской Церкви», доктор «эклезиа универсалес». Подумайте только! «О Бог мой, супруг мой! Наконец‑то я увижу тебя!» Анжела плачет и кричит: «А–а-а, куда ушел возлюбленный мой?» Ее уж хватают в костеле и уносят монахини от срама: начинает бить себя и терзать… Это жуткая вещь! Там любовь христианскую превратили по образу и подобию той, о которой все фильмы, все книги и все романы исписаны. И это называется любовью, и это называется святыней. Мне больше ничего не надо, никаких догматов, чтобы уже увидеть всю ложь католицизма. Ничего больше не надо. Не даром Игнатий Брянчанинов пишет, когда один такой искренний очень православный помещик, увидев в руках своей дочери книгу «Подражание Христу» Фомы Кемпийского, вырвал у нее и сказал: «Перестань играть в романы со Христом!» Точно сказал. Больше ничего мне не нужно.