Вы хотели по этому поводу, да?
ВОПРОС: Я читала у какого‑то святого, что когда читаешь Иисусову молитву то, хотя бы шепчи ее, но не про себя, а то повредиться можешь.
ОТВЕТ: Вы вполне правы. Данный совет рекомендован был конкретному человеку с учетом его свойств. Вы знаете, что некоторые (не знаю, встречались вам или нет) не могут читать про себя. Они говорят: я не понимаю тогда. Им надо читать вслух. Я встречал таких людей. Поэтому и данный совет такой. В этом причина. Вообще, я вам скажу, в отношении многих советов – которые мы находим у подвижников, у святых – надо иметь в виду, что они даны часто применительно к конкретному человеку и, подходя ему, совсем могут не подходить нам. Поэтому надо с осторожностью подходить к этим советам.
ВОПРОС: Как вы считаете, почему на Соборе не причислен к лику святых епископ Григорий Лебедев, расстрелянный в 1937 году?
ОТВЕТ: На Соборе не причислено к лику святых еще множество… множество и расстрелянных, и замученных, и истинных христиан – это только начало процесса. Поэтому, в отношении какого‑то конкретного человека, мы сейчас не можем говорить почему. Потому что комиссия физически не могла рассмотреть все вопросы. Этот процесс будет продолжаться.
ВОПРОС: Алексей Ильич, есть заповедь: не судите. Обличение относится к суду или нет? Когда священник обличает, например, существующую власть, он ее осуждает или нет?
ОТВЕТ: Апостол Павел запрещает обличать власти. Мы можем рассуждать, можем выяснять, можем дискутировать, а обличение это совсем другое. Обличение это, если хотите, выражаясь более грубым словом, ругание. Обличать это уже прямо указывать на недостатки, а Евангелие что говорит: прежде пойди и один на один поговори с ним. Не слушает? Возьми с собой одного или двоих, поговори и т. д. Нельзя же сразу, знаете, бросаться, как это часто мы делаем: что‑то мне не нравится, или кажется – сразу бросаемся обличать. Нельзя!.. Это просто даже нехорошо… Просто не этично, не говоря уже о том, что апостол Павел запрещает. Второе: епископ для этого есть, он поставлен на то, чтобы иметь сношения с государственной властью. Тот же патриарх, тот же синод, и т. д. Поэтому есть возможность обращения к ним. То есть, мы должны все это делать законно, по инстанциям. Ну и, конечно, я могу сказать, что в каких‑то исключительных случаях, и священник может. Но, опять‑таки, мне бы не хотелось обличать. Вы знаете почему? Хорошо, если человек имеет смирение, он тогда и обличит с любовью, которая не уязвит. Мы же, когда смирения этого не имеем, очень часто превращаем обличение в оскорбление, в раны человеку. Получается, знаете такое – сверху вниз, вот я на сколько лучше, чем вы, паршивцы! Вот это беда! Поэтому по всем вопросам, когда дело касается осуждения, обличения, нужно относиться с огромной осторожностью. Ведь все мы больные, только себя мы не видим, что больны, а их видим. Мы христиане и то не можем с страстишкой справиться, а они мирские люди, да еще подчас неверующие. А мы от них часто требуем христианского идеала. Мы себя не видим… Если бы мы видели насколько мы больны, то, наверное, с гораздо большим снисхождением, и великодушием, и разумностью относились бы и к тем, кто выше нас и к их поступкам.
Суть жертвы Христовой
В прошлый раз мы занимались обсуждением вопроса, который кажется, сам по себе не имеет существенного значения, но приобретает таковое, когда мы обращаемся к пониманию существа жертвы Христовой. Речь идет о том, какую природу принял Бог Слово, воплощаясь здесь на земле. Есть две точки зрения. Одна настаивает на принятие неповрежденной человеческой природы, объясняя это тем, что Бог не может соединиться с чем-то несовершенным, с чем-то поврежденным, тем более когда мы употребляем такое страшное слово, как "грех", Бог не может соединиться с чем-то греховным. Этот страх проистекает из того, что подчас мы не понимаем насколько разные смыслы влагаются в одно и тоже понятие слово — грех. Единственным грехом, оскверняющим человека, т. е. делающим его нечистым и перед самим собой и перед Богом, это грех личный, т. е. тот, который совершается с пониманием, с сознанием, с свободным произволением человека, с сочувствием тому, что противно и совести, и закону Божию, и законам человеческим, т. е. грехом в подлинном смысле слова является только личный грех. Следующие же понятия, такие как родовой и первородный грех имеют совершенно другой смысл. Это не то, что мы назовем нравственным преступлением или духовным падением, а это повреждение самой природы человеческой, которая в результате этого не оскверняется, не становится нечистой нравственно или духовно, а является поврежденной.