Стоя возле водительской кабины, я внимательно следил не за дорогой, а за завораживающими манипуляциями, проводимыми шофёром. В связи с чем, я абсолютно точно знал, какой кнопочкой открывается каждая дверь, как включаются «дворники» и переключаются скорости.
В школе, сидя на уроках за партой, я часто представлял себя водителем того самого рейсового автобуса. Я нажимал ногами на невидимые педали, переключал правой рукой скорости, а левой — подруливал «баранкой». Я мысленно вёл тот автобус по выученному наизусть маршруту от нашей остановки до маминой работы, издавая при этом ртом гудящие звуки, имитирующие шум мотора. Соседка по парте, втихушку, посмеивалась надо мной, но называть меня придурком побаивалась, интуитивно чувствуя, что я её могу в гневе «высадить» из своего «автобуса» на первой же остановке.
Потом в моём детском сознании произошёл гуманитарный «взрыв», и моя шофёрская мечта «утонула» в «Лебедином озере» Петра Ильича Чайковского.
А начался мой переход из технической стези в гуманитарную, в тот самый день, когда я впервые побывал в гостях у «сказки». А точнее, в гостях у наших «сказочных» родственников. До этого визита к ним я, даже, и не подозревал, что персонаж мультфильма «Стойкий оловянный солдатик» — очаровательная балерина, может жить в обычной брежневской пятиэтажке и являться моей родной тетей! Правда, я считал и называл эту молодую и стройную девушку своей двоюродной сестрой. Ведь мое хвастовство в школе о том, что моя тетя танцует в Театре оперы и балета, могло спроецироваться в воображении одноклассников в образ «тети-домомучительницы» из мультфильма «Малыш и Карлсон». Поэтому, я всем говорил, что моя сестра грациозный сказочный «лебедь», который служит не Советскому союзу, а балетному искусству — в театре. Кстати, у неё был самый многочисленный фан-клуб из всей театральной труппы, ведь такой многочисленной родней, стабильно посещающей спектакли, мог похвастаться далеко не каждый танцовщик театра. Я помню ошалевшие лица вахтеров служебного входа, когда моя тётя проводила нашу многочисленную «армию поклонников» русского балета на свои спектакли.
После одного из таких спектаклей я и ощутил себя неотъемлемой частью искусства. Воодушевлённый музыкой Чайковского и зрительскими овациями в адрес танцоров, я вернулся после спектакля домой, надел на себя обтягивающее трико, встал перед зеркалом и, заметив явное несоответствие во внешнем виде с главным героем спектакля, тут же натолкал в трусы побольше ваты. Представляя себя артистом театра, я выскочил на импровизированную сцену в центр гостиной и, не выходя из образа «чёрного коршуна», начал «порхать» по комнате, делая балетные «па».
Домашний концерт удался! После моего выступления папа, мама и сестры истерично рыдали от смеха, а я понял, что даже если я не стану серьёзным танцором, то смешным клоуном стану легко. И стал поглядывать в сторону цирка. А ты, рискну предположить, в детстве мечтала вообще не работать, а быть сразу принцессой? Ну, а став постарше, посмотрев фильм «Красотка», поняла, что путь к титулу принцессы лежит через «постель», и стала проституткой. Я угадал? — спросил профессор Правдорубов, лежавшую под ним с закрытыми глазами и раздвинутыми ногами девушку «лёгкого поведения», продолжая ритмичные толкательные движения тазом.
— Чего молчишь? Не хочешь со мной говорить бесплатно? — усмехнулся профессор, пыхтя от удовольствия. — Если я тебе доплачу, поведаешь мне свою детскую мечту?
Девушка, не реагируя на заманчивое предложение клиента, упрямо молчала.
— Не хочешь, как хочешь! — отстал от проститутки профессор, сосредоточился на сексе и, через несколько секунд, кончил.
Встав с кровати, он заметил, что проститутка оставалась лежать в той же распластанной позе.
Почуяв неладное, он подошёл к девушке и, увидев, что та находится без сознания, незамедлительно вызвал скорую медицинскую помощь.
Прибывшие через несколько минут в гостиничный номер медики осмотрели девушку и, проведя все необходимые в связи с этим реанимационные действия, сообщили профессору, что она мертва.
— Как мертва?! — воскликнул профессор. — Но мы с ней только что…
— Мы поняли, — освободил профессора от пикантных признаний врач скорой помощи, скрупулёзно записывая в тетрадь результаты предварительного осмотра тела.
— Какая же я растяпа! — начал сокрушаться профессор, мечась по комнате. — Когда я увидел что она без сознания, мне следовало бы отбросить свою брезгливость и сделать ей искусственное дыхание. Но я так и не смог. Видите ли, эта девушка проститутка, и я не уверен, что она не сосала до меня кому-нибудь член, — сильно переживая в глубине души, оправдывался перед врачом и корил себя за бездействие профессор, сгорая от стыда.