- Что? - я вдруг заметила, что Дэн смотрит на меня.
- Я спросил - ещё вина?
- Нет, спасибо.
Два месяца - это шестьдесят дней. Шестьдесят - в тридцать раз больше, чем два.
- Ладно...
Дэн вертел в руках пустой стакан, поглядывая на детей. У него были странные руки - с длинными пальцами и по-женски тонкими запястьями. Женское проглядывало и в его лице - аккуратный рот с капризным изгибом губ, пушистые ресницы и полное отсутствие растительности на щеках. Мне вдруг захотелось его поцеловать. Впиться прямо в эти капризные гладкие губы, жадно втолкнуть между ними язык, провести по зубам, ощущая сладкое вино с привкусом его, Дэна. С привкусом чужого мужчины.
И, конечно, приложиться спиной, когда он оттолкнет меня. Равновесие я всегда держала плохо. Впрочем, душевное равновесие давалось ещё хуже.
Я задумчиво смотрела на персиковые губы с бурой винной окаемкой. Поцеловать? Буду вспоминать целый день. Два. Три. А потом... а что потом?
Пустота. Одиночество. Крах красивых иллюзий.
- Схожу за Лекси, - Дэн поставил стакан на траву и ушёл.
Я села рядом с пустым стаканом, скрестив ноги. Малышня продолжала резвиться. Я вдруг вспомнила, что у меня в сумке лежат конфеты для них. Ладно, потом отдам.
На веранде снова появился Дэн, ведущий жену под руку. Красавец и чудовище. Идеальная пара. Обычные средние люди, не стремящиеся прыгнуть выше головы - и потому не способные разбиться насмерть... как это сделала я.
Если ты ничем не примечателен - это не трагедия. Трагедия начинается там, где ты пытаешься выйти за рамки своей обыкновенности. И не можешь. Потому что никто не может выскочить из собственной кожи.
Глава 2. Белое белье
Лекси позвонила мне через день.
- Привет, - бодро щебетала трубка её голосом, - ты не занята?
"У меня скворечник не доделан", чуть было не ляпнула я.
- До пятницы совершенно свободна.
- Слушай, может, съездишь со мной за продуктами? Дэн на работе, а мне одной бы лучше не ходить никуда...
Мне захотелось повесить трубку. Я не нянька. У меня своих дел по горло.
- Малых спать уложила, - вещала Лекси, как ни в чем не бывало, - у нас после вчерашнего шаром покати, а мужика чем-то кормить надо - не то выгонит. Скажет, обязанности свои не выполняю.
Она засмеялась.
- Ты вроде в больнице должна быть, - я дотянулась до чашки с остывшим кофе, - какие там обязанности.
- А! - отмахнулась Лекси, - в больницу мне дважды в неделю пока. Через месяц только лягу в хирургический. Ну да ты сама все знаешь, кому я рассказываю.
- Угу.
Я знала. Через месяц обе там будем - в стерильном, хлорно-белом отделении кардиохирургического стационара.
- Так что, съездим? Закупимся, пончиков съедим - у нас тут недалеко "Синнабон" открыли. Это улет, скажу я тебе!
Прижав мобильник к уху, я прошла на кухню и открыла холодильник. Так и есть - можно вытряхивать повесившихся мышей.
- Булочки с корицей, - продолжала щебетать Лекси, - такой запах! Представляешь, вот просто не могу мимо пройти! А на прошлой неделе...
Я проглотила покрывшийся белесой плёнкой кофе и поставила чашку в мойку, на самый верх горы грязных тарелок. Гора угрожающе покачнулась. В мутные оконные стекла вовсю било полуденное солнце.
- Ладно. Где встретимся?
Лекси ждала меня на автобусной остановке. Сидела на деревянной скамеечке, сменив мешковатый свитер донельзя мятыми брюками и бесформенным балахоном на тонких лямках. Под бежевой тканью балахона отчётливо обрисовывались торчащие груди.
- Ну и жара сегодня! - твердые треугольные холмики ощутимо ткнулись в моё плечо, когда Лекси, обняв, клюнула меня в щеку.
- А ты почему не на машине? - удивилась я, отстраняясь.
- А я не умею, - хихикнула она, - Дэн пытался меня научить, но ты представляешь - только сяду за руль, как начинаю плакать! Меня просто срывает в истерику. Ох, как Дэн ругался! Он же мне "жука" купил специально, думал, ездить буду, малых в школу возить...
Я попыталась представить себе ругающегося "невозмутимого Дэна" - и потерпела поражение.
- Так что рулит у нас он, - снова хихикнула Лекси, делая шаг к подъехавшему автобусу. От пыльной скамейки на её чистых льняных брюках осталось сероватое пятно. Мерзкое грязное пятно на тощей белой заднице. Вот взять бы и шлепнуть со всей дури. Так, чтоб аж ладони стало больно. Чтоб эта впалая, сухая, скукоженная жопа все-таки затряслась...