Архаизмы фиксируются и в специальных словарях.
VII. Функции архаизмов в текстах
1. В текстах прошлых эпох современные архаизмы используются в прямой номинативной функции (следует помнить, что для того времени они архаизмами не были): «Таже сел опять на корабль свой…, поехал на Лену. А как приехал, в Енисейской другой указ вышел: велено в Дауры вести… И отдали меня Афанасъю Пашкову в полк – людей с ним было шесть сот человек; и грех ради моих суров человек: беспрестанно людей жжет, и мучит, и бьет. И я ево много уговаривал, да и сам попал. А с Москвы от Никона приказано ему мучить меня. Егда поехали из Енисейска, как будем в Большой Тунгуске реке (Ангаре), в воду загрузило бурею донник мой совсем… жена моя на палубы из воды робят кое-как вытаскала, простоволоса ходя» («Житие протопопа Аввакума, 1672–75 гг.»).
2. В художественных текстах о прошлом архаизмы (наряду с историзмами) используются для воссоздания исторического колорита эпохи, выступают в моделирующей функции, имитируя язык прошедших лет. «В художественной литературе они могут быть привлечены в качестве колористического средства; в этом отношении они равны диалектизмам» (Григорьева А.Д. Об основном словарном фонде. Киев, 1954. С. 13). В русской исторической прозе проблему стилизации языка решали по-разному. Приведем три отрывка из лучших художественных романов, посвященных XVI, XVII, XVIII векам – эпохе Ивана Грозного, бунту Степана Разина (1667 г.) и реформам Петра I:
а) «Хитер же ты, брат, – перебил Берестень, ударив его по плечу и продолжая смеяться, – только меня-то напрасно надувать вздумал. Садись с нами, – прибавил он, пригибаясь к столу, – хлеб да соль! На тебе ложку, повечеряем; а коли можно помочь князю, я и без твоих выдумок помогу» (А.К. Толстой. «Князь Серебряный»);
б) «За порогом в сумраке князь встретил атамана: Вертай-ка, гость, в избу! – Хочу помочь тебе, князь Семен! Не по-моему то: хозяина бить будут, а я зреть на бой.
– В таком бою твоих есаулов будет, тебе не надо мешаться, – охул на меня падет, пойдем-ка!..
Кто-то, осторожно обнимая, придержал Разина… – А, Чиклаз! – Е-ен самый! Мы как учули набат, и давай с Федькой Шелудяком орудовать. слободу подняли, допрежь услыхали, что Позоровский Мишка иноземцев с солдатами взял имать, мы в пору к солдатам приткнулись да из темы – раз, два! – пищальным боем в топоры ударились. Наши из темы не видны. Позоровского люди все огняны… Тут, батько, мост, скрозъ мост лазь – и будешь за городом» (А.П. Чапыгин. «Разин Степан»);
в) «Батюшка, сказала Санька… – Вчера у меня был разговор с младшей Буйносовой, Натальей. Девка так и горит… Политес и талант придворный понимает не хуже меня…
Артамоша поясно поклонился почтенным гостям и подошел к сестре. Санька, поджав губы, коротко присев, – скороговоркой:
– Презанте мово младшего брата Артамошку… Петр сел у поднятого окошка, свечей еще не зажигали, – дочитывал челобитные… “Истинно, государь, народы ослабевают в исполнении и чуть послабже, – думают, что все-де станет по-старому. Гостиной сотни муж Матвей Шустов подал сказку о торгах и пожитках своих и в сказке писал, будто всех пожитков у него только тысячи на две рублев и разорен, все – кончено. Мне известно – у Матвея на дворе в Зарядье, под полом, в нужном чулане, куда и зайти срамно, зарыто дедовских еще пожитков тысяч сорок червонных”» (А.Н. Толстой. «Петр Первый»).