Там и сям торчащие скалы напоминали мне надгробные памятники великанам, которые строили или разрушали в этих горах небесный мост. Кое-где могильные холмы, казалось, были разрыты изнутри, а может быть, это земля выплюнула из своего нутра груды непереварившихся древних костей. У края обрыва тяжелые плиты присели на корточки над своими тенями, и каждой из них кристаллические тесаки ледников придали особую форму. Возле обтесанных плит, словно овцы на зачарованных пастбищах вокруг своих пастухов, рассыпались отколотые куски. И среди всей этой красоты выделялись своим великолепием ноздреватые и сыпучие янтарные скалы на берегу озера. Облитые тусклым золотом клонящегося к закату солнца, они опрокинули в воду свои отражения и, уходя вершинами в глубину, тихо покачивались в прозрачной синеве, подталкивая плавающие там облака. К счастью, человек ни к чему не притронулся здесь. Его присутствие едва угадывалось по боязливым следам, оставленным им: тропинке у родника, канаве в траве и баркасе на озере.
За озером, в заветренной стороне, человек, отвоевывая землю у оползней, возвел низкие подпорные стены, да кой-какие как бы игрушечные дощатые постройки: беседки, будки для собак, купальню с бассейном для женщин и качели для детей. Собаки, почуяв чужих, вылезали из будок, крупные, как прошлогодние телята, и разглядывали нас. Одна не выдержала и брехнула, оповещая о нашем приходе. Из домика вышла женщина и, заслонившись от солнца рукой, старалась издали угадать, что мы за люди. Двое ребятишек, бросив качели, спрятались за каменной оградой. Вслед за первой из дома вышла вторая женщина: гости здесь бывают редко и их визиты не проходят без последствий. Хозяйки поджидали нас во дворе; узнав Якшу, одна из них чуть нахмурилась. Все же нас пригласили войти, но в четырех стенах нам было бы непривычно тесно, да к тому же не исключена возможность задержаться там на непредвиденно долгий срок. И мы придвинули скамейку к бревнам - так мы по крайней мере будем защищены со спины, - окончательно убедив женщин в том, что мы несколько необычные гости. Якша правильно угадал: в катуне были одни только женщины и дети. Их мужья находились сейчас внизу, в селе, осуществляя общение с внешним миром; младший деверь, холостой парень, в прошлом марксист, а теперь гестаповец, заседал в штабе, обучая четников, как налаживать контакт с народом; пастухи со своими овцами - в полях и вернутся в катун с наступлением темноты.
Нам предложили по чашке молока. Не спеша попивая его, мы расспрашиваем женщин про всякую всячину. И постепенно у них - а женщины ведь известные любительницы поболтать - развязались языки. Сена, по их словам, они накосили вдоволь, да в этих краях никак не угадаешь, сколько продлится зима: то ранней осенью оскалит она клыкастую пасть, то огреет хвостом поздней весной. Кукуруза дружно поднялась - в возмещение прошлогодних убытков. А фруктов уродилось как никогда, но и пропало не меньше половины за недостатком рабочих рук. Зато уж картошка не задалась - какой-то червь в ней завелся и все побеги пожег… Катун их принадлежал когда-то туркам; беги приезжали сюда поохотиться, а однажды на ночлег остановился сам паша, - его шатер как раз на месте теперешнего курятника - раскинули. Вранович купил этот катун, надеясь тут вылечиться от болезни легких, и действительно вылечился. Итальянцы в прошлом году тут у них ничего не сожгли, только закололи на ужин теленка да с десяток ягнят ночью выкрали. Хотели было утром дом запалить, но с ними шла милиция и не дала.
Все это было лишь прелюдией к настоящему знакомству - придет еще и наш черед отвечать на их вопросы. Первой приступила к расспросам та женщина, которая узнала Якшу:
- Что бы вам поесть приготовить?