Так как пещера находится за перевалом, мы идем водоразделом с гребня на гребень, в обход истокам реки, которую в крайнем случае можно перейти вброд в самом начале. А под нами где-то внизу клокочет какая-то бурная жизнь, развертывая сцены баталий и переселения народов. И кажется, будто в долины переселяются целые села и племена, влача за собой стада и стариков, обвешанных допотопными кремневками, ведя с собой собак и детей с игрушечными духовушками и трещотками. Толпа народа эапрудила дороги, плачут женщины, толкаются, кличут своих, посылая горам прощальный привет, ржут кони, гулко бухают пустые бочки и маслобойки, мычат телята, хнычут новорожденные в подвесных корзинах, и саркастически хохочут умалишенные, вырвавшись из пут. Беглецов перехватывают у переправ, расстреливают из орудий и с воздуха, и с нарастающим гулом и грохотом толпы людей съезжают в низины.
Поймав на ходу Недину руку, я крепко сжал ее в своей - я здесь, не бойся. Другой рукой придерживаю ее за талию, не то еще оступится и упадет. На скользком склоне под громыхание, сотрясающее долину, эти моменты невольной близости затягиваются. И постепенно из них рождается новая любовь, мудрая и ровная, почти что братская, не ослепленная страстью и не отравленная ядом ревности…
- Ты знала, что «Тополь» обложен засадами?
- Теперь уже сняли, куда-то дальше перенесли.
- А раньше были с обеих сторон, в катун невозможно было пройти.
- С тех пор как мой свекор погиб, они ставили засады каждую ночь.
- Должно быть, заподозрили что-то.
- Это моя свекровь им нашептала, да ведь она подозревает всех на свете.
Самое ужасное, что наступила осень и скот угонят в долину. Трудно ей будет жить под одной кровлей с ненавистной свекровью, постоянно видеть ее перед глазами и есть ее хлеб - проклятый, пересчитанный по куску …
- Ступай в Межу, - сказал я, - там тебя ждут.
Она вскинула на меня глаза:
- Ты это всерьез говоришь?
- А то как же? Теперь не до шуток, да я и раньше не шутил. Я им сказал, что ты придешь.
- Незваному гостю место за дверью.
- Об этом ты не беспокойся - они тебя ждут не дождутся. Им рабочая сила нужна - убирать кукурузу.
- В чужой дом с пустыми руками не ходят.
- Они тоже в чужом доме ютятся, но ведь надо же как-нибудь перебиться. Так что ты не мудри, а собирай свои тряпки и отправляйся туда прямиком. Если кто-нибудь спросит, кто ты такая, скажи - моя жена. Да постарайся быть покрасивей хотя бы первые дни - пусть они мне там позавидуют. И чтоб тебе немножко раньше собраться, тогда бы это тебе легче было сделать.
- Раньше я Василя бросить не могла.
- Теперь сможешь. Ты ему сказала, кем мы друг другу приходимся? …
- Он меня не спрашивал про это.
Неда призадумалась и наконец решилась: да, она идет, теперь ей выбирать не приходится. Сроду она не видывала этой Межи, но, уж конечно, ей там будет не хуже здешнего. Хуже просто не может быть, а выходит - будет лучше. Так она и выложит свекрови напрямик: ухожу, ухожу от тебя, лучше к дьяволу в пасть, чем с тобой!… Завтра же утром все поломает, надоело ей канителиться. Продукты Неда отправила два дня назад, скотину старуха спустит сама, а за вещами пускай присылают наемного работника с лошадьми…
Водовороты и бури, мутные воды и людские скопления, как и всякое нагромождение заслоняющих друг друга предметов, плохо поддающихся зрительному охвату, могут быть познаны слухом до самых глубин. Проникая порой до дна, слух исследует мрачные бездны, где безумства отгремевших сражений смешались в чудовищном хаосе с предвестниками грядущих побоищ, в которых погибнет и правый и виноватый. Всю ночь напролет в ушах моих стоит рев битвы и верещание коней под завывание бомбардировщиков; я слышу, как хлещут бичи пулеметных очередей и свищут уже затупившиеся мечи, валя направо и налево груды мертвых тел, улюлюканье и лай собачьей своры, пущенной вдогонку отступающим, и дикие вопли людей, гибнущих под колесами ими же самими спущенной под гору колесницы. Но слух мой больше не выдерживает этой музыки, безумство звуковой фантасмагории становится невыносимо, я отгоняю ее кулаками, отпихиваю ногами, ищу, за что бы зацепиться глазом и выключить слух.