- Надо бы ему прикладывать холодные примочки, - заявил Якша.
- Примочки вечно сбиваются и сваливаются, ничего мне, кроме солнца, не поможет.
- Солнце поможет червям развестись.
- Я слышал, черви даже полезны - они будто бы чистят рану.
- Я бы предпочел обойтись без чистки.
- Солнца надо ждать до весны.
Все в недоумении уставились на меня, да я и сам себе поражаюсь: к чему это я говорю? Какой-то бес противоречия весь день сегодня не дает мне покоя; может быть, я встал не с той ноги? Конечно, все эти приметы не более как вздорные предрассудки, но стоит мне по рассеянности утром встать на левую ногу, как уж днем не оберешься неприятностей.
- Да я это так, шучу, - поправился я, - будет еще солнце!
- Должно быть, - сказала Неда, - если солнца не будет, весь урожай пропадет.
- Может быть, как раз сегодня утром и начнется солнечная погода, небо вроде проясняется.
- Проясняется или нет, все равно вытаскивайте меня из этой дыры.
.Неда вспорола соломенный тюфяк и вытряхнула солому в огонь - осветить приготовления к переселению. Тени с черными флагами метнулись в стороны и скрылись за выступами скал. Перед нами, озаренная пламенем костра, простиралась подземная равнина с черепами в лужах стоячей воды, обломками неведомых построек, рухнувшими в грязь, и утрамбованными площадками, покинутыми постояльцами. В груде всякого хлама Якша нашел два крепких шеста для носилок. Настала пора и мне проявить участие к судьбе Василя: с этой целью я расстелил на земле полу палатки, проковырял ножом четыре дыры по углам и продел в них шесты - получились носилки. Тем временем Неда собрала посуду, разбросанную возле костра, Як-Ша раскидал головешки и кучу заготовленных дров. Нельзя сказать, что таким образом мы уничтожили свои следы; уничтожить их невозможно, да и не нужно; главное, уничтожить приметы времени. Это убежище еще не раз послужит приютом терпящим бедствие, а может быть, мне самому придется еще залечивать раны или прятать заблудшие души в этом подземном гроте, скрытом от бога и дьявола.
Мы переложили Василя на носилки и подняли его - по весу он легче щуплого мальчишки, и только винтовка составляет существенную прибавку к этой ноше. Неда с лучиной шла впереди, осматривая дорогу и освещая неровности почвы. У выхода из пещеры она загасила лучину, и сразу же заревел поток, до тех пор дремавший внизу. Вдохнув полной грудью свежего воздуха, Василь почувствовал прилив сил и засмеялся. Зарывшись в пепел облаков, в вышине тлел маленький уголек месяца, создавая впечатление наступившего рассвета, в мерцании которого отчетливо выделялись островки возделанной земли и корчевья в черноте леса на той стороне. Мы сошли на тропу, Неда стала прощаться. Василь пожал ей руку и ничего не прибавил, и это мне очень понравилось - гораздо лучше пожать молча руку, чем рассыпаться в благодарностях и сулить золотые горы. Страшно подумать, сколько мы всего наобещали, но еще совсем не ясно, какую часть обещанного сумеем выполнить. Мстительная судьба преследует тех, кто дает зароки и обещания, из тупого упрямства не давая им выполнить их.
Я отошел с ней шагов на десять, мне так много надо ей сказать, но я не могу выдавить из себя ни слова. Наконец я нахмурился и сказал:
- Значит, мы с тобой договорились. Ты идешь в Межу.
- Пойду, раз ты так хочешь.
- Еще бы не хотеть, когда ты моего ребенка носишь. Ведь моего?
- Твоего. А что, ты сомневался в этом?
- Не то что сомневался, но разве кто-нибудь может быть в этом уверен до конца? Даже бабьи прихвостни внизу и те подозревают, не верят, позора боятся. А я не стану бояться - позднее разберемся. Да и что тут долго рассуждать? Отправляйся туда, куда тебе велят, и точка!
- Может быть, и ты когда-нибудь туда заглянешь?
- Не известно, куда меня кривая заведет.
- Ну хоть разок-то загляни…
- Если какая-нибудь чертовщина поперек дороги не встанет.
Она оглянулась еще раза два и скрылась за. деревьями. Господи, да ведь я, может быть, никогда больше не увижу ее, пронеслось у меня в голове. И горькое раскаяние в том, что в наше время бесконечных расставаний я был так холоден с ней, кольнуло меня. Или уж так мне суждено причинять боль именно тем, кому я меньше всего хотел бы ее причинить. И я пожалел, что Василь такой легкий, - мне хотелось бы в наказание самому себе задыхаться от тяжести и позабыть все на свете. Мы идем лугами, спасаясь от плевков с ветвей, которыми награждает нас лес. Лугами идти, конечно, дольше, но зачем нам время: чем больше мы его потратим, тем больше выиграем. В небе громоздятся и расходятся облака, под ними гуляет легкий ветерок и сушит нам одежду. Мы расстегнули пальто, выпростали наружу рубахи сохнуть, останавливаясь на пригорках, смотрим, как вздымается туман. Рев в долине спал, потоки, мчавшиеся мимо нас, теряли силу, а из ущелья все поднимался туман, беспрестанно клубясь и растекаясь. Вот так же поднимались некогда из моря горы и постепенно разрушались. И в этом безостановочном движении слышится беззвучное гудение вечности - проносясь мимо мгновенных изменений, она остается совершенно равнодушной к тому, горы это или туман вздымаются и распадаются на куски.