Они этому верят и в то же время не верят и поэтому так пристально рассматривают нас. Лес рядом, он нависает над нашими головами, и нам ничего не стоит скрыться в нем, но тогда обнаружится, кто мы такие. Для отвода глаз мы идем вразвалочку прямиком по дороге и время от времени останавливаемся, любуясь окрестным пейзажем.
На террасах лепятся селения, на лугах пасутся кони. Хлеба еще не вызрели. Лето, как нарочно, запоздало, продлевая голодный год. В этих краях лето частенько запаздывает, зато зима неизменно является слишком рано. На припеке, там, где солнце успело прогреть неглубокий слой почвы, желтеют кромки наделов, сжатые раньше времени. Зерно, с трудом извлеченное из зеленых колосьев, сушится перед домами на расстеленных холстинах. Эти холстины непременно кто-нибудь караулит, оберегая от птиц и кур. Чаще всего сторожить приставлена женщина - она, не теряя времени даром, прядет свою пряжу - или старик, разомлевший на солнце, а иногда и ребенок, задумчивый не по годам. Потом это горе-зерно поджарят на сковородках из-под кофе и скорее всего не будут молоть - от такого зерна любая мельница сломается.
Полдень миновал. Мы уже долго сидим, а все еще не отдохнули как следует. Под нами небольшая равнина и хижина на полянке. Над дверью хижины вьется рой мух, свидетельствуя о том, что внутри есть кто-то живой.
- Сейчас бы молока стаканчик выпить, - неожиданно вырвалось у Ивана.
- Можно достать, - ответил я, - продадут, если не согласятся даром дать.
- Может быть, и согласятся, но это неудобно. И вообще этого делать нельзя, рискованно попадаться людям на глаза.
- Чего тут рискованного? Заплатим, сколько требуется, и до свиданья. Они и знать не будут, кто мы такие и куда идем.
- Сейчас им лучше всего вообще не знать о нашем существовании.
- Как хочешь, - пожал я плечами. - Лично я не так уж и голоден.
Это я для форса соврал, а на самом деле я так голоден, как может быть голодной рыба, готовая сорвать с крючка приманку. Василь молчит. Я оглянулся, а его и след простыл. Улизнул за своими сернами, усмехнулся я про себя. К вечеру мы будем у Велько Плечовича, а у него уж непременно найдется что-нибудь поесть. А в крайнем случае мы и без него сварим себе мамалыгу и не забудем хорошенько ее посолить. Когда нет никакой другой приправы, надо солить покруче. Мы могли бы набрать себе луку вдоль дороги, но над нами всегда висит какая-то угроза, которая мешает нам вовремя вспомнить о себе. А лук сейчас сочный, головки у него только завязались, и он так приятно обжигает десны, когда ешь эго вприкуску с чем-нибудь. Впрочем, иногда еде придают вкус те руки, которые ее готовят. Если бы та самая Мага из катуна «Тополь», родственница Велько, сварила мне похлебку из одной полыни, такая похлебка, наверное, показалась бы мне слаще меда!…
Вернулся Василь и вместо дичи принес нам пригоршню фиолетовых ягод - не то малины, не то ежевики. Впрочем, нет, это не ежевика, эти ягоды куда крупнее, вроде волчьих, тех самых волчьих ягод, из которых мы, бывало, делали чернила. Василь протянул мне пригоршню ягод: мол, угощайся, я уже попробовал; можно и еще набрать, там их полным-полно. Я сплющил языком две ягодные бусинки, они были приторно сладкие на вкус и наполнены густым, как кровь, соком. Меня сильно смущает их запах, отдающий раздавленным насекомым, вроде тех, что вьются над кустами бузины и над коноплей. Я взял в рот еще две бусинки из ягоды - запах стал еще сильнее. Кожура у них с горчинкой, лучше ее выплюнуть. Просто поразительно, что крестьяне брезгуют этими ягодами, когда вокруг ободрано все съедобное. Василь и Ивану отсыпал немного на пробу, тот дернулся, будто бы ему на ладонь положили пылающий уголь. Рассматривая ягоды, он раздавил одну и понюхал.
- Да ты знаешь, что это такое?
Иван сморщился, отшвырнул раздавленную ягоду прочь и кинулся ко мне. Только было я собрался проглотить то, что оставалось у меня во рту, как он заорал:
- Плюнь! Этот дурень отраву принес. Да ее скотина и та не станет есть, даже с голодухи и то к ней не притронется, а эти, ишь, нашли, чего налопаться!
- А я уж, наверное, полкило съел, - заявил Василь, - и что мне от этого сделалось?
- Когда же ты успел съесть полкило?
- Только что. Там еще полно осталось.
- Сейчас начнется! Ладо, стереги этого идиота и запихни ему в глотку ремень, чтоб его вывернуло наизнанку! Обязательно, слышишь, и уводи его вверх, подальше в лес веди, пока он еще может идти. А я побегу вниз, постараюсь раздобыть молока.