И я без колебания исполнил бы свою угрозу, но девушка не пожелала обернуться. Убежала к своему катуну, расплескивая воду по пути. Мы тоже поспешили убраться, прежде чем она поднимет тревогу. В лесу присели отдохнуть. Я все ждал, что Иван при активной поддержке Василя начнет проработку, но они молчат. Устали, поэтому и молчат. Сквозь деревья виднелся катун «Тополь» - четыре хижины, у пятой провалилась крыша, а возле них загоны и сарай. Ребятишки - те двое и еще пара других - играют в партизан и четников. «Бах, бах! Вы окружены, сдавайтесь! Не губите себя понапрасну!»
- «Живыми мы в плен не сдаемся!» Наконец Иван, сдерживая дыхание, обращается ко мне:
- С какой это ты стати растрепался с девушкой у колодца? …
Действительно, с какой это я стати растрепался? - в свою очередь спрашиваю я себя, но это не похоже на раскаяние. Напротив, я поистине восхищаюсь собой, мысленно жму себе руку и поздравляю: на какое-то мгновение я посмел заглянуть в другой мир, в другую жизнь. И снова заглянул бы туда, если бы только это было в моих силах. И я исподлобья слежу, не выйдет ли девушка из хижины, не увижу ли я ее еще разок. Я даже имени ее не знаю и не представляю себе, как его узнать. Ага, значит, она была в лесу - вот она появилась на тропинке с вязанкой зеленых веток для телят. Телятник сейчас же за добротным домом, обшитым поверх досок берестой. Видимо, хозяева живут вполне прилично, но моя знакомая совсем не похожа на хозяйскую дочь. Хозяйская дочь была бы посмелей; наверное, она доводится хозяевам родней, притулилась тут возле тетки перебиться в лихую годину. Верно, хозяева не особенно-то ласковы с ней; не успела девушка принести воды, как ее уже послали за кормом для телят. Да они небось и не заметили, что на ней лица нет от страха: давно привыкнув пользоваться ее услугами, они точно так же давно уже привыкли не замечать ее самое. Девушка скрылась в телятнике. Прощай, милая!
Мы уже достаточно отдохнули. Василь с Иваном торгуются, куда идти. Я молчу - мне безразлично. Из-за деревьев неслышно, как во сне, появляется Велько Плечович. Красномордый, щеки округлились, на голове заячья шапка. Наверное, уже давно следил за нами, выжидал, хотел врасплох захватить.
- Привет, - сказал он, - ну и вид у вас - как у таборных цыган!
- А у тебя - как у цыганского старшины, - в отместку ему заметил Василь.
- Винтовки мешают, - продолжал Велько, - не будь винтовок, я бы вас за нищих принял. Таким сердобольные граждане никогда не откажут в миске крапивной похлебки.
- Как ты пронюхал, что мы здесь? - спросил Иван.
- Контрразведка, братец, доносит мне о каждом, кто переступает границы моих владений.
- Коли у тебя есть владения, - сказал Иван, - так не найдется ли у тебя и чего-нибудь съестного?
Но Велько, к нашему удивлению, и тут не растерялся.
- Найдется, - ответил он.
И повел нас через лес, мимо пещер, наполненных подземным гулом, и всю дорогу расхваливал нам эти пещеры, так что можно было, подумать, будто он построил их собственными руками. Одна уж очень просторная, в ней целая рота поместится. Вполне возможно, что и поместится, только у нас давно уже роты нет. И вот эта уж больно хороша - вход в нее закрывают два куста, и его совсем не видно. Таких пещер еще с десяток наберется. Я уж стал не на шутку опасаться, как бы он не вздумал устроить нам экскурсию по пещерам, однако, на наше счастье, пещеры были вскоре забыты. Мы вышли на скалистый уступ; катун, луга и тропинки лежали перед нами словно на ладони. Из одного дупла, прикрытого кудрявой веткой, Велько вытащил торбу с хлебом и лепешку сыра, завернутую в лопух. Настоящий хлеб! Правда, с примесью мякины, но в основном из муки. Иван Видрич для верности пощупал его руками, а Василь в предвкушении удовольствия понюхал. Я вытащил нож, собираясь разрезать краюху, а Велько и говорит:
- Уж не тот ли это самый нож, которым ты грозился проткнуть мне брюхо?
- Уж не та ли это самая девчонка сказала тебе об этом? - спросил в свою очередь я. - Уж не она ли и есть твоя контрразведка?
- Она самая. Мага! Напугал ты ее, черт бы тебя побрал, своим ножом!
- Мировая у тебя Мага, познакомишь меня с ней.
- Это можно, у меня тут знакомых полно. Три катуна, и в каждом родственниц до черта, родственников и всяких кумушек.
- Не потому ли шея у тебя такая красная, - заметил Василь. - Ишь как раздался, все равно что дуб.
И верно, Велько напоминает дуб. Сухожилия у него как коряги, да и больше их, чем у прочих людей. Плечи широкие, а руки тонкие, маленькие, почти детские; но уж если ухватит он что-нибудь этими руками, так не выпустит - они у него, как клещи железные. Движения у Велько медлительные. И крепко сбитый торс, как бы нечувствительный ко всем превратностям судьбы. Это у всех Плечовичей наследственное. Несмотря ни на какие примеси, они до сих пор сохранили свойственные им физические особенности, да и душевные тоже: например, видимость этакой благородной прямоты, которая, казалось бы, в данный момент им даже и невыгодна. Однако было бы ошибочно думать, что и Плечовичи не умеют, когда надо, ловчить и выкручиваться. Девушки, взятые в жены из рода Плечовичей, ценятся очень высоко - известно, что они рожают здоровых и красивых детей, - и поэтому у Плечовичей везде находятся богатые и влиятельные приятели.