— Не для темных дел они! Чернокнижник! Убирайся!
— А как же Лелеттер? Как же феникс?
— Останется со мной! И тебе его не видать… Знаю я, чего хочешь… Не бывать тому! — с этими словами Хоаким замахнулся и резко оттолкнул Азриала метлой, сбив с ног.
Отдышавшись, он посмотрел на бывшего друга, а после резко перевел взгляд чуть на дорогу — издали уже приближались стражи-всадники, прибывшие за колдуном Азриалом.
Тогда ли зародилась в нем злоба? Тогда ли ополчился он на весь белый свет? Когда, протащив за волосы по полу, его швырнули перед судьей, что даже не выслушал его слов? Под стук молотка и крики возмущенной толпы закрылась скрипящая дверь в его одиночную камеру там, глубоко под землей, куда даже свет не смел проникнуть.
И даже после всего…. Его пытали… его держали в кандалах, что не пропускали силу колдовскую. Его морили голодом долгие месяцы… Даже после всего он вернулся к тому, кто прогнал его со двора и отдал на мучения. Был ли Азриал все еще тем юношей, что с блестящими глазами смотрел, как колдовал его старый учитель? Вернулся он совсем иным, но даже после всего…
Закрыв глаза, колдун услышал веселый смех.
Нагулявшись за день, детвора присела под одиноким деревом у озера. Его раскидистые ветви едва прикрывали от палящего солнца. Шуршащая на ветру листва отбрасывала узорную тень на счастливые и беззаботные лица ребят.
— Э-эх, искупаться бы, — протянул один из мальчишек.
— Холодно еще купаться, — отмахнулся Амарис, хоть и сам очень хотел окунуться в озеро и ощутить блаженную прохладу.
— Разве? — удивился Лель.
— Не нагрелась вода еще, — ответила Лета, обмахиваясь своей широкополой шляпой.
— Воду можно и нагреть, — предложил феникс.
— Ты хочешь вскипятить озеро на огромном котле? — посмеялись мальчики.
— Можно попробовать, — Лелеттер поднялся на ноги и скинул с себя платье на траву в теньке. Подбежав к воде, он разулся и коснулся кончиками пальцев, действительно, прохладной воды. Присев на колени он коснулся ладонями водной глади. Большие круги пошли по кристальному полотну от его прикосновений, и с ними же рассеялось по воде тепло от колдовства. Лелеттер встал на ноги и снова проверил воду пальцами ноги. — Теплая! — крикнул он друзьям, обернувшись. Быстро по вскакивая, мальчишки подбежали к озеру и сами убедились в словах юного колдуна.
— Ну, ты даешь! — Амарис по-дружески слегка толкнул его в плечо.
— Теперь точно купаться! — воскликнули остальные и попрыгали в воду, обрызгав Лелеттера.
Рассмеявшись, феникс обернулся, чтобы увидеть Лету. Он думал, сейчас она, как и все, решит искупаться, но девушка сидела под деревом и весело улыбалась, глядя на друзей.
— Ты не пойдешь? — спросил ее рыжевласый юноша.
— Не-ет, — протянула та, устраиваясь под кроной дерева поудобнее. — Я, если платье намочу, матушка отругает.
— А сними, — предложил Лель.
— Глупый, что ли? — рассмеялась она. — Иди к ним, а я вас подожду.
Ее улыбка казалось фениксу ярче солнца, ярче его собственных золотых крыльев, и тогда он не понимал еще, что это означает. Она всего лишь была… так прекрасна…
Тьма накрыла и без того мрачный лес, и единственная душа в нем — Азриал. Он лежал все так же, способный лишь погружаться в долгие раздумья, кажущиеся вязким сном.
— Кто я? — думал он, будто уже и забыл самого себя.
— Азарис, — донеслось из глубины леса… или то было в глубине его души?
— Кто я? — снова спросил колдун.
— Ты — камень! — и вновь отозвался глас из тьмы.
— Кто я?
— Ты — сталь!
— Я… я… — превозмогая боль, прохрипел Азриал, и вдруг, глаза его загорелись злобой и ненавистью. — Я — сталь, я — камень! — поднимаясь на ноги, он все больше ощущал в себе новую силу. — Я — камень, я — сталь! — от груди его по шее и до самых висков, переходя на побледневшие щеки, кожа колдуна покрылась каменными наростами. Руки от плеч до самых кистей обратились металлом.
— Способно ли что-то тебя сломить? — спросил голос.
— Я — сталь!
— Что может быть сильнее?
— Я — камень!
— Кто в силах тебя остановить?
Азриал уперся кулаками в промокшую грязную землю и поднялся на ноги, уверенно ступив на новую тропу — в никуда.
— Никто, — произнес он и исчез во мраке.
И шли недели, дело все близилось к осени. Птица, потерявшая крылья однажды и вновь их обретшая, уже никогда не сможет расстаться с небом, что когда-то пришлось ей забыть. Ни дня не проходило без вольного полета: взмывая фениксом к небу, Лелеттер снова и снова касался огненными крыльями облаков, таких мягких, будто небесная перина, пух вековых тополей. И улыбалось ему утреннее солнце, пели птицы, вспорхнув с ветвей горного леса. Феникс парил над озером, проносился вдоль реки. Впервые за эти недели он решил свернуть к городу. Лель пронесся над желтой каменной дорогой и влетел через главные ворота на уже знакомую ему улицу. Он планировал между домами, взмывая выше балконов, спускаясь почти к самой земле.
Сделав несколько кругов по площади на потеху изумленной публике, он свернул во дворы. Найдя балкон дома, где жила Лета, Лель присел на подоконник и заглянул в окно: девушка сидела у стола и вышивала цветными нитями на ткани цветочные узоры. То и дело она прибирала свои длинные волосы за ухо изящными пальчиками.
Кропотливая работа поглощала ее без остатка, и Лета уже не замечала, как Лелеттер стучит ей клювом по стеклу. Он стукнул еще раз осторожно, помахал крыльями, но девушка не отрывалась от вышивки.
В который раз Лель вытянул свой желтый клювик, чтобы стукнуть им, но остановился в последний миг. Так не хотелось ему тревожить ее — Лета, увлеченная своей работой, выглядела так прекрасно. Лелеттер сидел так еще несколько минут, любуясь тем, как лучи солнца, пробиваясь сквозь окно и легкие занавески, играют в ее волосах. А после феникс взмахнул крыльями и взмыл над домами, вновь к облакам.
Коротка, длинна ли ночь, а не мог сомкнуть и глаз Лелеттер. Звезды танцевали на черном небе. Ночной прохладный ветер обдувал прильнувшие к земле травы, а Лель сидел у окна при свете одной свечи. Все манила его одна и та же мысль: что, если не пришлось бы ему прятаться? Что, если мог быть летать и в город каждый день, чтобы встречали его по имени, чтобы знали — это он! Но страх закрался в неспокойную душу. И что же скажет ему на это учитель Хоаким?
Чуть забрезжил рассвет, Лелеттер проскользнул мимо спящего колдуна и двинулся по склону в город, затянув потуже поясок с сумкой. Молодые ноги несли его с ветром по зеленому полю. Лишь раз он оглянулся, чтобы посмотреть, как солнце светлым заревом легло на его родной пригорок.
Лель уже знал дорогу к дому друга, умело забирался к нему по стене и залезать очень тихо в приоткрытое окно. Так они часто навещали друг друга все это время. Ах, что с них взять, мальчишки. Ведь за то, время, что они дружили, Лелеттер многому научился от него. Вместе они лазали по деревьям, стреляли из рогаток по балансирующим камням, ловили на озере лягушек.
— Амарис, — шепнул Лель, перелезая через подоконник, — Амарис, ты не спишь?
Приоткрыв глаза, мальчик посмотрел на своего гостя и потянулся, зевая: «Ты чего так рано?»
— Мне нужно кое-что тебе показать, — продолжил феникс так же тихо.
— Что-то нашел? — тут же взбодрился его друг, предвкушая что-то интересное.
— Ну, — еще на миг в сердце юноши закралось сомнение, но свернуть назад он не решил, — не совсем. Ты должен это увидеть.
— О! Так я сейчас всех наших позову! — бодро вскочив, Амарис принялся второпях одеваться.
— Нет-нет-нет, я хочу показать это именно тебе, — взволновано перебил его Лель. — Это кое-что очень важное… — оглядевшись, он вздохнул и попытался успокоить сердце. — Хорошо. Я буду ждать тебя под нашим деревом через… час, — едва ли уверенно окончил он и выпрыгнул из окна второго этажа на широкий карниз.