Азриал как мог быстро скрылся в кухне и, тихо на цыпочках проковылял на улицу, придерживая пальцами кровоточащую переносицу. Признаться, такое ничуть не разозлило и не расстроило черноволосого колдуна – напротив же, глаза его загорелись еще большим азартом.
– Ох, Лелеттер, – усмехнулся он, стирая кровь, – а бил ты нарочно, осталось бы что-то от меня? – неподалеку, на полянке, огражденной частоколом, кудахтали курицы. Азриал подошел и посмотрел на них через забор. – Ну, конечно, – вздохнул он, – конечно у вас с этим мальчиком особые отношения. Эх, Лелеттер, знал бы ты, кем видят они тебя… – какие-то птицы захлопали крыльями на крыше курятника – то были голуби, сидевшие в просторных клетках. Отвлекшись на них, колдун подумал, будто такой же клеткой был этот дом для юного рыжевласого ученика. – Куры, голуби, феникс… Ох, а я посмотрю так, у Хоакима к птицам нездоровое пристрастие! На каком же моменте он так помешался?
Пока о том размышлял Азриал, стоя у курятника, другая птица уже вышла из дома и, прихватив лейку, отправилась на огород. Подвязав длинные волосы, чтобы те не касались земли, Лелеттер принялся за дело и колдун, заметив это, притаившись, стал наблюдать из-за угла. Воробьи садились на пугало и деревянную оградку, чтобы посмотреть на юношу поближе.
– Прилетели? – спросил их Лелеттер. – А я вам приготовил, – из кармана он достал платочек и, развернув его, просыпал на землю пригоршню зерна.
– Однако не все птицы его не любят, – про себя заметил Азриал.
Поставив лейку, Лелеттер закружился в танце, подхваченный блаженным пением птиц. Сняв сапоги, юноша помчался во двор босиком, напевая ангельским голосом:
Птице крылатой
Место не в клетке тесной!
Птицы иные
На воле поют.
Птице крылатой
Мил яркий свет небесный!
Видит цветные
Сны как в раю.
Птице крылатой,
Будто бы в сказке,
Видятся скалы
Под облаками.
Птице крылатой
Заботы и ласки
Дали мы мало
Не понимали.
Выбежав за ограду, он, будто паря над землей, мчался вниз по склону, и птицы кружились вокруг него, подпевая на разные голоса. Срывая на ходу цветы, Лель сплетал из них венок, не прекращая петь:
Птице крылатой
Место не в клетке тесной!
Птицы иные
На воле поют.
Птице крылатой
Мил яркий свет небесный!
Видит цветные
Сны как в раю.
Птице крылатой
Хочется взвиться!
Выше и выше
Плавно взмывая!
Птице крылатой
Пели в столице
Люди: «Ох, что же
За птица такая!»
Увенчав свою голову ярким веерком, Лелеттер закружился на самом краю обрыва, допевая последним припев:
Птице крылатой
Место не клетке тесной!
Птицы иные
На воле поют.
Птице крылатой
Мил яркий свет небесный!
Видит цветные
Сны как в раю.
– Эх, вот куда делать ТВОЯ молодость, Хоаким, – вздохнул Азриал, наблюдая за мальчишкой со двора. – Кто бы мог подумать.
Глядя на прекрасного Леля, он все больше видел в нем своего старого друга в первые годы их знакомства. Тот же рыжий юноша, что радовался каждому новому дню. Тот же деревенский парнишка, что выбегал на рассвете, смотреть на восход, а после весь день трудился у отца-кузнеца. Ох, стоило девушкам увидеть его, выходящего из кузницы в слегка запачканном халате, как те моментально влюблялись. Да, колдуном Хоаким был и без своих знаний – красотой своей он очаровывал всех, кто видел его. Его голос и улыбка, его прекрасная осанка, его широкие плечи и сильные руки, его милейшие веснушки, будто солнечный поцелуй! Приятный голос, заразительный смех! А его песни и музыка, что играл он по вечерам, могли унести в пляс любого.
Таким он был до смерти отца, и таким он оставался, когда вместе с Азриалом стал учиться колдовству… каким он стал теперь… за 10 лет постарел он на 50. Уже почти не улыбался, забыл о музыке. Теперь все в округе кликали его «дед Хоаким». Знахарь-колдун, что живет у опушки леса.
========== 5. В город, что неподалеку ==========
К вечеру хозяин дома, дед Хоаким, вернулся в избу. Все так же, как обычно, Лелеттер помогал ему по дому и с травами, как прежде они готовили ужин вместе. Сидел в стороне один лишь Азриал, но его это совсем не беспокоило: все внимание колдуна было обращено на него — прекрасного рыжевласого ученика. Азриал не слышал, о чем говорит он с Хоакимом, он думал лишь о том, как мерцали изумрудные глаза юноши в лучах заката каждый раз, когда он поворачивался к окну. Он наблюдал за каждым его движением, за легкой походкой, за тем, как колышутся при движении его волосы, как его ловкие ангельские пальчики берут что-то со стола. Что сотворило сию красоту? Что могло сделать образ Лелеттера еще прекрасней?
— Завтра надо будет спуститься мне в город. Не все лекарства в лесу растут, — вздохнул Хоаким, раскладывая собранные им травы. — На весь день за старшего будешь.
— Он-то? — очнулся Азриал.
— Лелеттер все здесь знает: кого когда кормить, что во сколько поливать.
— А я чем в «старшие» не годен? — просил колдун, но тут в голову его пришла занятная идея. — Ох, Хоаким, друг, — встав, он приобнял старика за плечи, — а может, в город Лелеттера и отправишь?
— Глупости не говори!
— А что? Взрослый он уже! Отпусти на денек — пусть мир мальчишка повидает, хоть глазком!
— Одного не пущу! — стукнул ложкой по столу Хоаким.
— Так я же с ним отправлюсь! Покажу ему, что да как. Ярмарки, девушки, танцы! Помнишь нас в былые годы?
— С тобой?! — удивился Хоаким, но не забыл и насторожиться от такого резкого предложения.
— А что же здесь такого? — Азриал посмотрел на Леля, ожидая, что тот кинется упрашивать учителя, и не прогадал: на лице юноши медленно, но все же появилась та самая улыбка, от которой он уже был без ума.
— Можно? — робко спросил он, глядя то на Азриала, то на Хоакима. — Учитель, мне, правда, можно в город?
— Замучил старик беднягу, — подумал черноволосый колдун, — он ведь света белого не видел!
— Ох, — старый колдун с грустью смотрел на ученика. Он долго не решался ответить, но все же подошел к Лелеттеру и положил руку ему на плечо. — Иди. Можно. Иди, мой мальчик, — произнес он, и глаза юноши засияли еще ярче.
Стоило солнцу выглянуть на утро из-за горизонта, как Лелеттер, окрыленный мыслями о предстоящем дне, выбежал во двор, чтобы еще до выхода управиться со всеми делами по дому и огороду. Не без привычной драки с петухом, он покормил кур и голубей, полил грядки и даже успел сходить на поле за травами. Когда проснулись Азриал и Хоаким, юноша уже хлопотал у печи.
— Заботливая у тебя хозяюшка, — усмехнулся тогда черноволосый колдун.
После завтрака, распрощавшись с Хоакимом до вечера, Лель и Азриал выдвинулись в путь, прихватив с собой сумку для покупок.
— Лелеттер, смотри, не отставай! — крикнул колдун, в то время как сам юноша закрыл за собой калитку и поспешил вслед за ним.
Вместе они спустились по склону и ступили на то тропу, по которой возили из соседних деревень товары на городской базар. Через полчаса они миновали несколько холмов, а спустя час уже шли мимо небольшой деревни, расположившейся по берегу озера Лам. Город был уже в двух шагах, шум из-за высоких ворот разносился по округе. Были слышны веселые крики, громкие разговоры, темы которых нельзя было разобрать издали. Пройдя небольшой досмотр на первой посту, путники вошли в город.
Прекрасная Эквалия предстала пред ними во всех красках сезона. Глаза изумленного юноши не знали на чем остановиться, беспорядочно глядя то вправо, то влево, то вверх, рассматривая крыши домов, украшенных разноцветными флажками. На балконах, перекинутые через прочную веревку, висели пестрые платки и покрывала, на ограждении стояли глиняные горшки с цветами.