Лелит вызвала эту реакцию не потому, что окружавшие ее друкари считали, что у них нет другого выхода, а потому, что боялись ее холодной, абстрактной мести или потому, что сами их души были связаны с тем, выживет или умрет она сама. Она не была жрицей бога, предлагающего спасение от гибели их вида, и не была затаившимся, многоликим гением ужаса, который руководил Темным городом с незапамятных времен. Она была величайшим воином, когда-либо созданным ее видом, и она не обманывала смерть ни божественным вмешательством, ни теневыми сделками и инфернальными уловками; она просто убивала всех и вся, кто пытался убить ее. Так она стала иконой, возможно, даже идолом своего вида.
Теперь, купаясь в этой славе, Лелит наконец поняла, почему Асдрубаэль Вект всегда стремился приковать ее к себе. Дело было не только в том, что он жаждал ее мастерства и убойной силы, и не только в том, что он хотел упрочить свое положение, продемонстрировав, какими грозными союзниками он обладает. А потому, что Вект понимал: если ее желание когда-нибудь поведет ее в этом направлении, Лелит сможет вырвать из-под его власти всю конструкцию Комморрага.
Она улыбнулась и увидела, как по лицам наблюдавших за ней людей пробежала дрожь предвкушения. Она ткнула пальцем, и полуодетый мужчина-друкари оторвался от женщины-корсара — судя по тому, что осталось от ее одежды, — к которой он был прижат, и упал перед ней на колени, сложив руки на коленях, и уставился на нее широко раскрытыми, полными ожидания глазами. Лелит протянула руку и провела ногтями по его щеке, надавив достаточно сильно, чтобы край одного из них приоткрыл тончайшую красную линию. Он не отшатнулся от ее прикосновения.
Что ж, если поклонение дается так легко, Лелит не собиралась отказываться от него.
— Сойдет, — заявила она, продвигаясь вперед с полной уверенностью, что все, кто уже находился в ней, либо немедленно покинут ее, либо, по ее желанию, останутся. Возможно, время, проведенное здесь, поможет ей проветрить голову и лучше сосредоточиться на стоящих перед ней задачах.
— Госпожа, это безопасно? — неуверенно спросила Зела. — После покушения на вашу жизнь…
— Оглянись вокруг, Зела, — сказала Лелит с горловой усмешкой. — Неужели ты думаешь, что они позволят причинить мне вред?
Три дня спустя, во время цикла тьмы, разум Лелит, отвлеченный поклонением других от гиперфокусировки на вопросе о покушении на нее, наконец достиг достаточной дистанции, чтобы рассматривать эту тему рационально. Кроме того, ноющее напряжение, мучившее ее с момента столкновения с Морганой, в значительной степени исчезло. Она снова чувствовала себя более похожей на себя, чем после возвращения в Комморраг.
— Должно быть, это был Вект, — тихо подумала она, обращаясь к Зеле, которая лежала в отключке, разметав волосы по правому бицепсу Лелит. — Я и раньше сомневалась, но теперь я в этом уверена. У него есть ресурсы, и, похоже, он намерен натравить нас с Морганой друг на друга.
Она чуть сдвинулась с места, но Зела не шелохнулась. Вся комната погрузилась в оцепенение, бодрствовала только Лелит.
— Видимо, он решил, что если оставить след, указывающий на Культ Тринадцатой Ночи, то я стану слишком подозрительной, — продолжила она задумчиво. Высказывать свои мысли вслух было полезно, даже если Зела не была в состоянии их услышать или понять. — Он хотел, чтобы паранойя сделала свою работу за него, а я по собственной воле пришла к желаемому выводу. Если я приму ответные меры против Морганы, начнется его игра. Либо я уничтожу ее, и другие кабалы будут убеждены, что я делаю это, чтобы восстановить наш союз с Кабалом Черного Сердца, что послужит целям Векта, независимо от того, правда ли это; либо, если ее культ победит мой, он получит в качестве своего нового питомца суккуба, который уничтожил Лелит Гесперакс. — Она улыбнулась и откинула голову на подушку. — Он предпочитает полагаться на видимость, чтобы никто не мог проверить окружающую его реальность.
Она провела пальцем по волосам Зелы, наматывая пряди на палец.
— Интересно, что он попытается сделать дальше. Если только он знает об этой попытке, то я не потеряю лицо, не отреагировав.
Девушка сделала паузу, раздумывая. Должна ли она позволить Векту избежать наказания?
Каждый нерв в ее теле восставал против этой мысли; она была Лелит Гесперакс, черт побери, и не была диким животным, чтобы на нее охотились. Однако каждый инстинкт самосохранения кричал, что выходить против Векта — самоубийство. Он был хозяином Темного города, и его власть была абсолютной. Прямые вызовы его власти всегда терпели крах: Кабал Черного Сердца сам по себе был достаточно многочисленным и сильным, чтобы уничтожить любую открытую угрозу, не говоря уже о других, которые переходили на сторону Верховного владыки в надежде добиться расположения. Интриги и обман были излюбленным оружием Векта, и Лелит не считала себя одаренной. Если бы ей удалось вывести ублюдка на пески Крусибаэля, тогда другое дело, но на это не было никакой надежды.