— Никаких насмешек, но ты прав — я не разделяю твое отношение к войне. Возможно, наш Отец поставил тебе особую задачу. Мне был отдан простой приказ: иди, собирай миры для Терры. Я не чувствую ненависти к тем, кто сопротивляется. Я вообще редко их вижу. Они для меня просто цифры, объекты, преграды, которые нужно преодолеть. Самое важное сейчас — Крестовый поход, и его успех или неудача зависят от наших действий.
Русс пристально взглянул на другого примарха, взвешивая услышанное. Лев искренне верил в то, что говорил. В ту секунду фенрисиец словно бы заглянул в совершенно чуждый ему мир взвешенных решений, долго вынашиваемых планов и сдержанности в битвах, стремления сохранить важные ресурсы для блага всего человечества.
Они оба принадлежали к одной расе, даже имели общее генетическое наследие, но были настолько непохожими, будто явились из разных измерений.
— Как ты думаешь, — начал Леман, обдумывая возникшую идею, — Малкадор знал, что мы встретимся здесь?
— О чем ты? — поднял бровь Эль’Джонсон.
Волчий Король тряхнул головой.
— Забудь. — Он снова повернулся к тактическим схемам. — Мне нравится твой замысел. Вы держите оборону, мы срубаем его проклятую голову.
Лев неохотно кивнул.
— Если ты согласен, значит, решено, — тихо произнес он.
Через час примархи закончили встречу. Их флоты оттянулись друг от друга и заняли позиции на высокой орбите. Имперцы давно уже покончили с последними кораблями фаашей и установили блокаду всей области вокруг планеты. Быстроходные эскорты Темных Ангелов и Космических Волков патрулировали территорию от полюсов до экваториального пояса Дулана.
Русс вернулся на «Нидхёгг». Хельмшрот, получив от него приказы, отправился на «Валькам» и подготовил десантные отряды. Орудия, недавно стрелявшие по вражеским космолетам, теперь были направлены в щиты над поверхностью. Вскоре на нижних палубах всех основных кораблей зазвучали равномерные глухие удары — батареи вновь выпускали снаряды по целям.
После начала бомбардировки Леман пришел в личные покои, где его ждали последние части снаряжения — восстановленная Пасть Кракена и искусно сработанный шлем. Пока сервиторы возились вокруг него с инструментами, проверяя, надежно ли герметизированы сочленения и подключены питающие кабели, от входа в оружейную донесся звонок.
— Оставьте нас, — велел Русс, радуясь передышке.
Как только киборги уковыляли прочь, он раскрыл внутренние двери и увидел на пороге Кровавого Воя.
— Итак, мы все-таки добрались до них, — сказал Леман, жестом приглашая ярла войти. Подняв цепной меч, примарх взвесил его в руке. На металлическом кожухе были вырезаны новые руны, они служили оберегами от повреждений и усиливали кровожадный дух клинка. — А ты почему-то не слишком весел.
Йорин, также в полном доспехе, грузно шагнул в помещение и понаблюдал за тем, как Русс испытывает Пасть Кракена.
— Что там Лев?
— Тот же, каким я его запомнил. — После нескольких пробных взмахов Леман поднес оружие к глазам и изучил смертоносные зубья на цепной ленте. — Мы пришли к пониманию. Он будет сражаться по-своему, я тоже.
Ярл прислонился к колонне и скрестил руки на груди.
— Мне больше нравилось, когда они сражались в другом месте.
— И то верно, — усмехнулся Русс. Опустив клинок, примарх убрал его в ножны. — Но я восхищаюсь Львом. Не люблю его, но восхищаюсь. То же самое с Рогалом. Они одинаково чопорны, но знают, как управлять легионом. — Леман многозначительно взглянул на Йорина. — Они организованны.
Кровавый Вой фыркнул:
— Неужели ты этому завидуешь?
— Нет. Я же говорил, что восхищаюсь этим. — Русс взял шлем, подготовленный сервиторами для боя. На него взглянули пустые линзы, черные, словно ночь. — Галактика смотрит на Темных Ангелов и видит легион, отвечающий изначальному замыслу. Они — прообраз всего.
— А что Лев думает о нас?
— Ха! Откуда мне знать? Неважно — мы те, кто мы есть.
Ярл внимательно посмотрел на него.
— Когда-то давно ты упомянул, что знаешь о своем появлении на Фенрисе. Сказал, что тебя привела к нам судьба и та же самая судьба разбросала твоих братьев по другим мирам. Подобное соединилось с подобным, как того хотел Всеотец. Мне интересно, как все изменилось бы, попади ты на Калибан, а Лев — на Фенрис. Говорил бы я сейчас с таким же Волчьим Королем или с Владыкой Ангелов, только в броне с рунной насечкой?
— Странное у тебя настроение к вечеру, Кровавый Вой.
— Я просто спросил.
Русс пожал плечами:
— Ну, к добру или к худу, вам достался я. — Он широко ухмыльнулся, показав четко выраженные клыки. — И все прошло неплохо, согласен? Помнишь, как мы спалили чертоги Свейна Рейкссона? Двести воинов под его стягом, тридцать под моим, но мы все равно повалили стены врага и проволокли его знамя по кровавому талому снегу.
Йорин вспомнил.
— Это было давно, — сказал он.
— Я не забыл ни одной перерезанной нити. Последующие битвы — другое дело, но сражения на Фенрисе навсегда останутся в памяти. Я счастлив, что ты по-прежнему рядом, Кровавый Вой. Все, кто пришли после тебя, никогда не узнают, каково было драться тогда.
— На их долю хватает боев.
— Пожалуй. Но они не ровня тем знаменосцам, что были со мной до того, как раскололось небо. — Леман улыбнулся про себя. — Я не завидую Джонсону. У него есть только подданные и сенешали. У меня — братья по стене щитов.
Он положил шлем.
— Все должно остаться так, — с непривычной серьезностью добавил Русс, — как было в старом мире. Я не хочу, чтобы новые войны смыли наши воспоминания.
— Этого не произойдет.
— Это уже происходит.
— Нет, нам не избавиться от прошлого, даже если мы захотим. — Йорин явно был не в духе, возможно, отходил после пьянящей схватки в кольце. — Фенрис, словно зараза, укоренился в нашей крови. Мы не можем вырасти, не можем измениться — родина прижимает нас к груди, хотя молоко в ней уже скисло!
Леман уставился на него.
— Боги, что на тебя нашло, Йорин? — спросил он. — Мне казалось, что ты ярл моей роты, но я вижу хнычущего щенка.
Кровавый Вой пару секунд избегал его взгляда. Затем он шевельнул губами, явно собираясь что-то сказать, но все же промолчал, глубоко втянул воздух, выдохнул и оттолкнулся от колонны.
— Забудь, — натужно улыбнулся он. — Забудь все, что я наговорил. При виде Ангелов меня объяла тоска, черная, как их доспехи. Мне нужно снова размять руку, помахать топором.
Примарх не позволил ему уйти.
— Зачем ты явился? Хотел сообщить мне о чем-то?
Ярл покачал головой:
— Нет, только узнать, как все прошло на флагмане. Хорошо, что честь последнего убийства по-прежнему за нами. Я хотел, чтобы наши руки сжимали топор, который отсечет голову тирана. Рад, что так и будет, — теперь мне не терпится начать бой.
Русс по-прежнему не отпускал его. Он чувствовал, что дело в чем-то еще, сокрытом в глубине, как свинцовые залежи под корнями Этта.
Но его звала битва, приближался решающий час долгой охоты. Леману еще многое предстояло сделать, и Йорин мог подождать.
— Ты вправе приходить ко мне, когда захочешь, — сказал Русс. — Больше, чем кто-либо иной. Можешь говорить со мной, как прежде, ведь я не забыл прошлого.
— Я знаю, — кивнул Кровавый Вой.
Примарх расплылся в лихой, беспечной улыбке прежних дней.
— Тогда иди, развейся. Ты понадобишься мне, и я хочу, чтобы охота вышла доброй.
— Так будет, — кивнул ярл, не чувствуя уверенности. — Как и всегда.
IV
Орбитальная бомбардировка мест будущей высадки продолжалась еще три часа. Сенсоры обоих флотов, наведенные на зоны обстрела, выискивали признаки ослабления щитов. Сначала прогнулись секции над мостами в Багряной Крепости, вскоре стали поддаваться и внешние участки. В пусковые отсеки кораблей был отправлен необходимый сигнал, вспыхнуло боевое освещение, тревожно взвыли сирены, и воины всех отделений или стай, заняв места в десантных капсулах, закрепили страховочные фиксаторы.