Воздух между ними словно бы загудел от сдерживаемого безумия, замерцал неестественным светом.
— Брат, я никогда не завидовал тебе, — возразил Эль’Джонсон. — Я же видел, с кем ты водишь компанию.
Завыв от бешеной ярости, Леман бросился на Льва и впечатал громадный кулак прямо в нагрудник брата.
Эль’Джонсон отшатнулся и врезался в трон, отрубленная голова тирана вылетела из его руки. Русс метнулся следом, собираясь ударить снова, но Темный Ангел вскочил на ноги и быстро заслонился мечом.
— Значит, вот зачем ты пришел, — вздохнул Лев с Калибана. — Весьма досадно, но и весьма предсказуемо.
Воины Лемана уже выстроились вокруг своего повелителя. Легионеры с обеих сторон пока не атаковали оппонентов, но изготовились к бою.
— Ты всегда называл меня дикарем, — злобно выговорил Русс, держа цепной меч на отлете и занося свободный кулак. — Пора тебе узнать, что это значит на деле.
Примархи осторожно закружили по возвышению, глядя друг на друга. Волчий Король сипло дышал, от него исходил почти ощутимый гнев, словно жар от огня. Лев держался более холодно и отстраненно, но тоже бушевал от ярости. Достоинство Эль’Джонсона оскорбили в присутствии его же паладинов. Он всегда преуспевал в церемониальных поединках, но сейчас ввязался в драку, начатую каким-то варваром, таким же несдержанным, как и его псы.
— Тебе не нужно подтверждать свою репутацию, брат, — сказал Лев. — Можешь выйти из роли, когда пожелаешь.
— Мои воины сражаются там, внизу, — процедил Русс. — Если бы ты помог им, я назвал бы тебя другом.
— Тогда сам отправляйся к ним. И не вини меня за то, что мне пришлось делать твою работу.
Леман снова бросился к Эль’Джонсону и обрушил на него цепной клинок. Лев, держа меч двуручным хватом, заблокировал выпад. Примархи замерли на мгновение, оба старались пересилить противника. Металл скрежетал по металлу, с клинков сыпались искры. Вращающиеся зубья Пасти Кракена скрипели по безупречному лезвию Львиного Меча, но не могли вгрызться в него.
Видя, что драка закипела по-настоящему, бойцы Черной Крови издали одобрительный рев и загремели клинками о щиты, поддерживая вожака неистовым шумом. Темные Ангелы, поначалу хранившие молчание, тоже не остались в стороне и, следуя примеру Инардина, разразились хвалебными кличами в адрес своего повелителя, как на турнирном поле прежнего Калибана. Теперь воины обоих легионов старались перекричать друг друга.
— Ты всегда ставил себя выше остальных, — с ненавистью произнес Русс, напрягая мышцы рук. — Откуда это в тебе? Тяжелое детство?
Эль’Джонсон не отступал ни на шаг:
— Я так и не понял, зачем ты нужен нам. И никто не смог мне этого объяснить.
Калибанец оттолкнул Пасть Кракена и отступил на шаг. Леман последовал за ним, и братья начали обмен размашистыми ударами. Сталкивающиеся мечи вздрагивали так, что могли бы раздробить кости смертному. Если примархи и слышали возгласы своих бойцов, то не обращали на них внимания. В каждый выпад, стремительный и точный, они вкладывали без остатка все силы и решимость, которую подпитывала взаимная неприязнь. Это чувство, постепенно развившееся за время Крестового похода, теперь прорывалось наружу в открытом бою.
— Наше предназначение очевидно, — возразил Русс, яростно наседая на брата. Он оттеснил Льва за трон и дальше, в длинный зал. — Сейчас ты видишь, для чего мы нужны, и жаждешь стать таким же.
— Я вижу лишь заблуждения. Столько энергии — и вся тратится впустую.
Леман чуть превосходил противника в силе, взмахи Пасти Кракена были шире и мощнее, но более ловкий Эль’Джонсон парировал удары и совершал ответные выпады, стараясь лишить Русса равновесия. Примархи орудовали клинками, кружили по чертогу, проводили ложные уколы, рассекали шкуры и ткань плаща, срубали трофеи с доспехов. Резкий грохот соударяющихся мечей разносился по тронному залу, его ритм ускорялся, братья все серьезнее втягивались в схватку.
Крики поддержки тем временем достигли крещендо, их отголоски прокатывались под куполом, звучали в каждой нише. Все легионеры в покоях тирана были испытанными воинами, привыкшими к непрерывным боям в тренировочных клетках и дуэльных ямах, но никто из них прежде не видел своих повелителей на пике самоотдачи. Русс и Лев были сотворены Императором, обучены всем стратагемам[33], известным в Империуме. Их быстроту, силу и хитроумие ограничивали только законы физики и биологии. Любой их выпад казался ударом божества — неуловимо стремительным, идеально метким, способным нанести поистине апокалиптический урон.
Наконец примархи разошлись, тяжело дыша. Доспехи обоих покрывали глубокие трещины. Леман рассмеялся, но мрачно и язвительно.
— Еще не утомился, мой благородный господин? — поддел он брата. — Сколько бы миров ты ни покорил, так сражаться тебе не приходилось.
— Я не считал войну развлечением.
— Как и я.
— Для тебя всё — развлечение, — фыркнул Эль’Джонсон. — Меня направили сюда потому, что Малкадор не доверяет тебе. Никто не доверяет тебе. Твои легионеры — сброд, который дрался бы между собой, если бы ты не вбивал в них послушание.
— Как жаль, что мои бойцы не похожи на твоих, — насмешливо парировал Русс.
— Да, — раздраженно отозвался Лев. — Да! Неужели ты не понимаешь этого?
Леман расслабил руки, лениво покачивая перед собой Пастью Кракена.
— Я знаю, почему ты поступаешь так. Знаю, почему захватываешь мир за миром, посылая своих сыновей в любую кампанию, которую подыщет для тебя Малкадор. Но ничего не выйдет, брат. Наш Отец не выберет себе любимчика. А если даже и выберет, то не тебя — только Сангвиния, или Рогала, или Хоруса. В общем, зря ты так рвешься попасться Ему на глаза. Тут действуют иные правила.
Эль’Джонсон позволил себе презрительную усмешку:
— В отличие от некоторых, Леман, у меня есть друзья во Дворце. Ты понятия не имеешь, кому благоволит Отец.
— Может, и так. — Запустив цепной меч, Русс вновь пошел в наступление. — Но Его здесь нет, верно? Только ты, я и зубы кракена.
— Уродливый клинок, — заметил Лев, осторожно взглянув на оружие брата. — Как и его хозяин.
Волчий Король подступил к нему и махнул Пастью Кракена понизу, но калибанец защитил ноги, резко опустив Львиный Меч, который крепко держал обеими руками. Леман атаковал сверху, пытаясь лишить Эль’Джонсона устойчивости. С трудом сохраняя равновесие, оба сделали несколько шагов по залу. Легионеры следовали за ними с одобрительными возгласами.
Лев нанес удар наискосок, но в последний миг направил клинок вверх. Парируя, Русс слишком высоко поднял цепной меч, и брат вывернул рычащую Пасть Кракена у него из руки. Леман попытался вернуть оружие, но Эль’Джонсон отшвырнул его в сторону. Цепной клинок со стуком закувыркался по полу, и паладины едва успели отскочить с дороги.
Возможно, Лев решил, что на этом схватка закончена, поскольку не провел следующий выпад, которым наверняка пронзил бы незащищенный нагрудник Русса. У Лемана, впрочем, было иное мнение. Рыча от ярости, Волчий Король рванулся на калибанца, врезался в него всем телом, словно таран, и отбросил назад.
Примархи налетели на ближайшую к ним колонну метровой толщины из тесаного камня. Лев с глухим стуком ударился о столб, по которому побежали трещины. Брат принялся неистово молотить его кулаками — так быстро, что все движения сливались в одно размытое пятно. Леман проломил прекрасный шлем Эль’Джонсона, смяв ангельские крылья на висках. Рыцарь, пошатываясь, неуклюже отмахнулся мечом, но выпад получился слабым и не пробил броню. Русс обхватил противника за плечи, напряг мускулы и с бешеным ревом бросил его через зал.
Грузно рухнув на пол, Лев проехал на спине по каменным плитам. Волчий Король повернулся к нему, по-прежнему безоружный. Пасть Кракена отлетела далеко, и, когда Леман направился за ней, дорогу ему преградил Алайош.
Примарх на мгновение застыл, ошеломленный подобным вызовом. Потом, забыв о цепном мече, он выдернул из рук Темного Ангела силовой топор и отшвырнул храбреца ударом кулака наотмашь, едва не оторвав ему голову.