— Уже? Встреча была назначена у Берилла.
— В таком случае что-то изменилось.
Кровавый Вой снова отключил вокс-канал и покачал головой. День складывался неудачно.
— Да уж, — пробормотал он, глядя, как боевые братья уносят тело Харааля с разгромленного мостика. Куски брони падали с мертвеца, словно хлопья пепла. — Что-то изменилось.
Когда первые космолеты из флотилии примарха вышли на якорную орбиту Иннию III, остов дуланской станции-бастиона уже горел в верхних слоях атмосферы. Сначала появились эскорты, узкие, как свежевальные ножи. Они отвернули в сторону и выстроились защитным порядком, открывая дорогу для кораблей первого ранга. Крупнейшим среди них был «Нидхёгг», который малым ходом двигался навстречу своему собрату «Эсрумниру». Такие линейные крейсера, уступавшие в мощи только громадным флагманам легионов, были самыми надежными и действенными убийцами в неисчислимых армадах человечества.
К ним присоединились другие звездолеты — оставшаяся часть тактической группы Кровавого Воя и боевые корабли Тра под началом ярла Огвая Хельмшрота. Сейчас, впрочем, он не командовал своим крейсером, поскольку с ним путешествовал сам примарх, руководивший обеими Великими ротами. Подобное случалось довольно часто — Волчий Король плыл по волнам сражений на любых подходящих кораблях из внушительных флотилий Шестого. Лишь в час огромной нужды, когда от победы зависела судьба всей Стаи, он отправлялся в бой на личном флагмане, грозном «Храфнкеле». Все прочие космолеты легиона безнадежно уступали этому чудовищу, и в целом Империуме насчитывалось только двадцать таких гигантов.
Итак, Леман Русс, примарх Волков Фенриса, стоял в носовой обзорной башне «Нидхёгга». Слева от повелителя держался хускарл его эйнхериев Гримнир Черная Кровь, справа — ярл Хельмшрот. Вместе они наблюдали за тем, как опаленный корпус безжизненной станции, медленно вращаясь, сходит с орбиты и раскаляется в атмосфере планеты.
Крупный, тяжеловесный и коренастый Русс был облачен в рунный доспех из толстых пластин цвета серых дождевых туч. Броню покрывали символы Фенриса, выполненные в золоте и железе. На плечи примарха спадало множество длинных светлых косиц с вплетенными в них талисманами — памятными знаками бессчетных сражений. Его грубоватое кирпично-красное лицо пылало жизненной энергией, что сквозила в каждом движении великана. Он был боевой машиной, воплощением неудержимой силы, осколком солнца, который вырвали из пустоты и заперли в почти человеческом теле. В Империуме боялись или презирали Лемана, считая его вожаком легиона дикарей и вандалов, хотя немногие осмеливались говорить это ему в лицо. Но каждый, кто служил рядом с Руссом, относился к нему с бесконечным почтением, поскольку видел в нем короля-воина, который всегда возглавлял атаки своих щитоносцев, делил с ними все тяготы кампаний и не знал себе равных на любых полях сражений.
Ну за одним исключением, но оно лишь подтверждало правило. Всеотец стоял выше всех категорий, легенд и саг, так что примарх оставался для последователей неодолимым героем, который приносит зиму в Галактику и побеждает в каждой из ее войн.
Сейчас, на орбите Иннию, Леман изучал то, что осталось от станции-бастиона после мастерских и беспощадных ударов его легиона. База давно погибла, но каждое наблюдение за техникой неприятелей приносило толику сведений о них. Волки уже разрушили несколько таких платформ, заплатив за это высокую цену, но по-прежнему почти ничего не знали о технологиях Дулана. Фааши, как настоящие фанатики, обычно уничтожали свои корабли, чтобы они не попали в руки имперцев.
Примарх знал, что его ярлы презирают самоотверженность врагов. Мнение самого Русса по этому поводу было не столь радикальным. Генетические изменения одарили его легионеров как сверхчеловеческой силой, так и глубинной ненавистью к противникам Великого крестового похода — чужакам и непокорным людским цивилизациям. Именно поэтому космодесантники были столь превосходными орудиями убийства, однако страдали от некоторой узости мышления. Отсюда возникла нужда в примархах — существах настолько же творческих и чутких, как лучшие из представителей человечества, однако с искусственно созданными телами самых могучих его бойцов.
Вот почему примарх сочувствовал обычным солдатам Дулана, обреченным погибнуть ради деспота, которого не заботила судьба подданных. Под своими масками, доспехами и уникальными щитами, что поднимали их до уровня Легионес Астартес, фааши были всего лишь людьми, подверженными тщеславию, гордыне и страхам простых смертных.