Кастигон, не дыша, пристально смотрел на Грааль.
Время словно бы застыло. Жрецу показалось, что чаша в его руке отяжелела, как будто в нее погрузилась душа капитана.
— Позволь Ангелу направить тебя, — сказал он Кастигону.
Минул еще один миг. Воины стояли в озерце неподвижности, вокруг которого исступленно бурлила война, подпитываемая хищным гневом. Над ними возвышался колоссальный столп крови, заряженной яростью, — крови, которая пробуждала Жажду.
Напряжение резко спало. Упав на колени, капитан вновь задышал, и его взор прояснился. Следом на лице Кастигона проступило страдание. Обратив глаза к Красному Граалю, он вымолвил:
— Кровь Сангвиния, прости меня…
— Наш отец все понимает, брат-капитан, — отозвался Корбулон. — Я рад, что ты вернулся.
Гамигин помогал офицеру забраться во «Флегетон», и сангвинарный жрец направился к другим Кровавым Ангелам, охваченным Жаждой. Пока он шел на помощь братьям, выставив перед собой Грааль, на севере и западе усилился шум перестрелки. Корбулон обернулся, предполагая, что в бой вступили резервные силы Учеников, которые дожидались завершения ритуала.
Изменники, однако же, оставались на прежних позициях. Они игнорировали наступление Кровавых Ангелов и сохраняли строго оборонительное построение, по-прежнему защищая своего пророка.
Миг спустя вокс-канал взорвался от криков.
— Нет, — прошептал жрец, словно отрицание могло что-то изменить.
Мы швыряем предателей в пасть забвения. Враги пытаются дать отпор, но мы лишь безжалостнее истребляем их. Каждый их успешный удар распаляет нашу ярость.
Алые вспышки и обсидиановые трещины. Проблески и дрожь. Бурные энергии сталкиваются в едином непрерывном всполохе.
Бытие исчезает. Стены Дворца становятся блеклой тенью — дымкой, исчезающей за краснымчернымкраснымчерным сиянием.
Остается только неприятель.
Уничтожь его бесследно.
Преврати все в багряную ночь.
Гнев усиливается, нарастая свирепыми рывками. Любого отмщения будет мало. Преступления отступников неизмеримы, и таким же должно стать воздаяние. Как люто я ни убивал бы их, этого недостаточно.
Ведь у исступления нет пика. Всегда можно разъяриться еще сильнее. Подняться на другой уровень неистовства, новый этаж башни, растущей в бесконечность.
Кровавый столп, извивающийся снизу доверху. Он ранит мое зрение. Он нарушает безупречность бури, но и олицетворяет бурю.
Энергия; концепция; абстракция; воплощение.
Ярость и то, что подпитывает ее.
Алкание.
Вселенная сузилась до ударов по врагам. Я всей душой жажду их смерти. Ощущаю, что вместе с собратьями взмываю над землей — неважно, куда именно или как высоко. Прыгая, мы вцепляемся в глотки неприятелям. Вижу только то, что необходимо: путь, ведущий к убийствам.
Мои братья на Терре, в прошлом. Одни выкрикивают имена тех, кто мертв уже десять тысяч лет. Другие отзываются на эти имена. Я с ними (не с ними). Я покинул Флегетон, само его название стало смутным воспоминанием. Оно затеряно в истории будущего. Вокруг меня размытые, неустойчиво реальные образы Тронного мира.
Ничто не имеет значения — только воздаяние.
Только утверждение нашей ярости.
Я кричу. В ушах звучат обрывки моих фраз и звуки, не складывающиеся в слова. Гимн неистовства, связывающий меня с братьями. Слышу их на всех уровнях реальности, во всем диапазоне бреда. Родичи внимают мне. Моя проповедь, исступленный рев и приказы сливаются воедино. Рота Смерти атакует с безупречностью, порожденной безумием.
Враги исчезают.
Мы перебили их всех? Черная Ярость пылает в нас, еще не утоленная.
Сквозь могучий рев моей крови пробиваются тихий рокот и лязг траков. Наползают тени чего-то громоздкого. Мой гнев обращается на них, придавая силуэтам четкие очертания.
Предатели вводят в бой тяжелую технику.
Защити стены Дворца! Покончи с осадой!
Обрушиваемся на изменников, которых стало больше. Теперь можно убивать их бесконечно. Мы несем правосудие, и льется кровь.
Она повсюду.
Рвем тела отступников в клочья.
Кто-то зовет меня тихим далеким голосом. Отчаянно молит внять ему. Возможно, это я сам. Не обращаю внимания.
Противники умирают быстро.
Слишком быстро.
Железные Гвардейцы находились поблизости от зоны противостояния верных и предавших космодесантников, когда последние вышли из боя. Удалось это немногим — Кровавые Ангелы в черных доспехах здорово прошлись по врагу. Как прикинул Райнекер, на базу возвращалось меньше половины изменников.