Молю, чтобы эта схизма спасла всех нас.
Позиции 4-й роты на расстоянии прыжка. Одновременно с тем, как мы снижаемся, демон отвечает на вызов Железной Гвардии и развязывает масштабную бойню. Кровавые Ученики в знак поклонения следуют за великаном. Мордианцы по-прежнему сражаются. Смертные выиграли для нас драгоценные секунды — время на организацию контратаки. Мы сделаем все, чтобы их жертва не оказалась напрасной.
Приземляемся на яростно дрожащую равнину. Толчки усиливаются, распространяются все дальше. Расселины множатся и углубляются.
Разрушения подчинены некоей схеме. То, к чему они приведут в итоге, не обрадует нас.
Рыцари Баала обуяны Жаждой. Боевые братья не владеют собой — истребляют всех людей, попавшихся им под руку. Из воинского соединения они превратились в буйную орду. В жалких зверей под керамитовыми шкурами, которые проливают кровь в углубляющееся озеро животворной влаги на равнине.
Все вокруг распадается. Сама земля, рассудок каждого Кровавого Ангела. Я — здравомыслящий в море безумия. Ситуация крайне скверная.
С борта «Почетной гибели» меня вызывает Кастигон.
— Капеллан Лемартес, ты поведешь нас? — спрашивает офицер.
— Поведу.
— Мы мало на что способны. Бронетехника еще может оказывать поддержку, но остальные воины…
— Я знаю, что должен сделать.
— Молюсь, чтобы так и было. Иных вариантов у нас нет.
— Верно, — соглашаюсь я.
У меня тоже нет иного выхода.
С востока приближается Скарбранд. Он покончил с гвардейцами. Времени не осталось.
Рота Смерти и Рыцари Баала. Носители двух проклятий, полностью определивших ход этой кампании. Различия между ними велики. Если Черная Ярость — искажение разума и благородства воинов, то Красная Жажда — полная потеря рассудка.
Но обе они приводят к кровопролитию. Обе они выливаются в неистовство.
Я погружаюсь в недра охватившей меня Ярости. Прошлое становится реальным, и с ним приходит исступление, рожденное чувством потери и великой изменой. Но, идя на дно, я держусь за осознание настоящего — и все же тону, тону, тону. Разделенный и расколотый, я сопротивляюсь и поддаюсь, сохраняю рациональность и беснуюсь.
Я превратился в парадокс.
Мое здравомыслие висит на ниточке, хотя его должен удерживать адамантиевый трос.
Мои душа, сознание, сердце и руки налиты неистовством. Возмездие, десять тысяч лет ждавшее своего часа, разворачивает передо мной полотно со всеми оттенками ненависти. Мне известен и понятен каждый из них, даже Жажда. Она — разложение в сердцевине нашей сути, как и другой Изъян.
Делаю вдох. Чувствую привкус крови, проникший сквозь фильтры маски. Наполняю легкие… и издаю рев.
В нем звучит призыв к правосудию. К памяти десяти тысячелетий. К уничтожению врага. К пролитию крови.
Он напоминает о трагедии нашего ордена.
Потерянные внимают ему. Четвертая внимает ему. Мы объединяемся в самом первобытном, смертоубийственном порыве.
И я отдаю приказ.
Неприятель уже близко. Скарбранд отвечает на мой рев. Рык демона поистине оглушителен, его мощь дробит камни.
Враг недостижимо превосходит меня в грубой силе, но ей не управляет разум. Только примитивный гнев.
Все еще держусь за реалии настоящего. Мы на Флегетоне. Я — Лемартес.
Я веду свою армию на войну.
Корбулон заглянул в носовой обзорный модуль «Почетной гибели». Ему мало что удалось рассмотреть на поле битвы. «Носорог» трясся вместе с равниной, и изображение размывалось. Воин видел только узкую полоску ландшафта впереди. Ему очень хотелось встать за турель штормболтера, однако кровавый ливень продолжался, и ни верховный жрец, ни Кастигон не могли покинуть укрытие внутри бронемашины. Их низвели до роли наблюдателей.
Но, как ни досадовал бы Корбулон, капитану приходилось тяжелее. По сути, тот вынужденно отказался от командования ротой. Рыцари Баала сейчас мало чем отличались от взбесившихся жителей Флегетона, и руководство Четвертой взял на себя Хранитель Потерянных. Безумец вел безумцев.
Форкаса так же сильно раздражало вынужденное бездействие.
— Неужели мы ничего не можем сделать? — спросил водитель.
— У нас массивный БТР, — заметил Кастигон.
Жрец понимающе кивнул. Он следил за тем, как демоническое воинство приближается к позициям Кровавых Ангелов и объятые неистовством Рыцари Баала мчатся в атаку вслед за Лемартесом. Разобрав, как выглядят некоторые враги и насколько они крупны, Корбулон произнес:
— Согласен. Бронемашина станет нашим оружием.