— Зачем это? — нахмурился Альвар.
— Флоки, записывай, — бросил Тунд подмастерью, — высота три фенга[14], лобная доля — два, скулы — полтора, подбородок… бороду подыми… подбородок — 1,25… так, хорошо. Нос… ну и рубильник, право слово, без обид… переносица… глазные впадины… теперь затылок. Обернись…
Потом годи отпустил помощника и подошёл к горну — раскурить трубку.
— Что это было? — недовольно буркнул Альвар. Не то чтобы его оскорбила хозяйская бесцеремонность, нет, скорее непонимание смысла подобных действий. Когда Альвар чего-то не понимал, то частенько злился. Только это и могло его по-настоящему возмутить.
— Что это было? — переспросил, ухмыляясь, Тунд, и ответил в рифму. — Знание — сила! Теперь к делу, мой умелый гость. Знаешь ли ты сказание о том, как Утред Голова Дракона, отец легендарного Арта конунга, соблазнил будущую матушку этого самого конунга, красавицу Игерну? Или нет, это скверный пример, там дело кончилось кровью… Знаешь ли ты, как Сигурд Убийца Фафнира смог добыть для Гуннара Гьюкунга валькирию Брюнхильд? Нет, снова скверная история… короче, Альвар сын Свалльвинда, ты понял мою мысль?
— Эээ… нет, — на всякий случай сказал Альвар, хотя и примерно смекнул, к чему клонит старик.
— Попробуем иначе, — не растерялся Тунд. — Знаешь, под каким именем Эрлинг Всеотец явился к своему воспитаннику, Гейррёду конунгу?
— Под именем «Гримнир», то есть «Носящий маску».
— Смышлёный юноша, — похвалил Тунд. — А поскольку так случилось, что ты обратился за советом как раз к годи Эрлинга, то есть Гримнира, то ничего я тебе не присоветую, кроме как изготовить волшебную личину, изменить свой облик и явиться к желанной деве статным заморским красавцем, а не мерзким носатым карликом.
— Воистину, чего уж проще, — пробормотал Альвар.
— Работать придётся здесь, — обрадовал Тунд, — и по ночам. Сразу предупреждаю: не одну ночь. Ты будешь ковать, а я — заклинать маску, иначе чары не подействуют. Если всё пройдёт как должно, ты сможешь полностью сменить облик, превратиться в человека из народа Верольд, и даже мать родная тебя не отличит от верда. Придётся, правда, изучить их обычаи, придумать себе новое имя и родословную, но это уже не мои заботы. По нраву ли тебе мой замысел?
— Не по нраву, — честно сказал Альвар, — но, думается, выбор небогат. Когда приступим?
— Придержи постромки, горячий горный парень, — прищурился старик, — ибо ныне речь у нас пойдёт об оплате.
— Вот я растяпа! — Альвар с досадой и звоном хватил себя ладонью по лбу, потом побежал в пещеру, стукнул дверью кузницы Флоки, который стоял там и подслушивал, извинился, зацепил тележку с углём, перепугал стадо гусей и пастушонка, который их собирал, снова извинился, развязал свою дорожную торбу, достал увесистый кошель, поскользнулся на лестнице, прибежал обратно в кузню и вывалил перед Тундом содержимое.
— Пригодна ли плата? — спросил, переводя дух.
Годи неряшливо перебрал золотые и серебряные монеты, перстни и самоцветы, роскошным шёлковым платком вытер сажу с трубки, коснулся рубиновых чёток. Усмехнулся.
— Хрейна Кьяларсдоттир передаёт привет и поклон, — сказал Альвар.
— И ты кланяйся от меня матушке, — Тунд смёл сокровища, словно стеклянные безделушки, в кошель, и повесил на пояс, а чётки бережно положил в карман. — Я приму это как предоплату. В жертву храму Эрлинга от рода Фьёрса. Но в случае успеха цена будет иной.
— Назови, сколько ты хочешь.
— Не СКОЛЬКО, мой щедрый гость, а ЧТО, — без тени улыбки возразил Тунд. И в его голосе скрипели ветви Мирового Древа на холодном ветру, и кричали ненасытные вороны, и торжествующе завывали волки, и капала кровь с обагрённого копья, которым Эрлинг Всеотец принёс себя в жертву себе же. А в глазах колдуна клубилась тьма девяти осенних ночей, тьма тех глубин, куда уходят корни мудрости, тьма той бездны, что неведома людям.
Альвар молчал, охваченный ужасом и восторгом, и казалось ему, что на шею наброшена петля из хладных кишок мертвеца, и что настал час прокатиться на коне Повелителя Павших. А Тунд выносил приговор:
— Сегодня я отомкну святилище. И ты поклянёшься пред ликом Ужасного, пред его алтарём, залитым брагой жизни, поклянёшься на кольце и на крови, что исполнишь моё требование. Коль скоро всё обернётся удачно, и лебедь ожерелий ответит взаимностью на твою любовь, и родится у вас потомок мужского пола… Ты посвятишь его Эрлингу асу, Высокому, Мрачному, Седому, божеству войны, смерти и колдовства, покровителю скальдов и странников. Ты посвятишь своего сына Тому, Чьё тайное имя — Один, Одержимый, или падёт на тебя твоя кровь.