Впрочем, сообщение о готовящейся облаве он не выдумал. Выдумал только сумму. Точнее, слегка преувеличил.
Камиль говорил о тридцати долларах. С возможностью сторговаться за двадцать пять.
Это — почти как с местного (местные платили двадцать). Осевшие в Нараке иностранцы, не накопившие денег на приличное жильё и потому попавшие в число клиентов Камиля, платили по сорок пять.
Хиппи не платили Камилю и его полицейской команде ничего. С местными коммунами хиппи работал лично начальник городской полиции. Говорят, были какие-то посредники, которые отчисляли ему деньги за спокойную жизнь детей цветов, но…
Точной информации ни у кого не было. Даже у Камиля. Что имел начальник с «цветоводов», какие суммы и за какие услуги — знал только сам начальник.
«В хиппи, что ль, податься?» подумал Мирон, утирая кстати выбежавшую из уголка глаза слезу. «Мир, просветление… Make love, опять-таки… Благодать!»
Зинаида Павловна растаяла и потеплела сердцем к несчастному.
— Ираклий!
Она повернулась к мужу.
— Дай уж ему пару баночек на реализацию. С синими этикетками…
Зинаида Павловна вздохнула и опустила голову.
— Пусть подавится!
Мирон засуетился и начал судорожно тереть вспотевшие ладони о пыльные шорты.
— Это очень правильно! Это вовремя! Как раз заработать на жизнь спокойную! Это очень выгодные вложения…
— Молчи уж! — прервала его восторги Зинаида Павловна.
Ираклий Клементович выставил на прилавок две полулитровых банки с синими, криво налепленными этикетками.
— Аюрведическая мазь для кожи, улучшает состояние эпидермиса, — проинструктировал он Мирона. — Защищает от ультрафиолетовых лучей, излечивает ожоги, снимает отёки. Образует устойчивый к морской воде защитный слой…
«Надо ещё вазелина заказать» подумал Ираклий Клементович. «Вазелин заканчивается…»
— Понял, понял! — радостно произнёс Мирон и, прижав банки к груди, пошёл к выходу.
И самой двери он остановился и, встав к хозяевам в полоборота, заявил:
— А я такого человека видел! Сегодня видел! На вилле «Синди»… Хорошую комнату снял, с окнами на пляж. И душ свой, и туалет. Прямо отель «Савой», номер люкс!
Хозяева не ответили. Раскладывали товар на прилавке и даже головы не повернули в его сторону.
Судя по словам Мирона, он каждый встречал какую-небудь историческую личность. В крайнем случае, просто суперзвезду.
На поверку же оказывалось… В общем, рассказы Мирона о неожиданных встречах с великими доверия не вызывали.
— Писатель! — выложил последний козырь Мирон. — Известный писатель! Искандеров! Михаил Искандеров!
Молчание.
— Ну как же! — возмутился Мирон. — «Грозовой рассвет»! «Ложь невинных»! «Любовники Лорен»! Не читали?
Молчание.
— Что, правда не читали? Совсем? И писателя такого не знаете?
Мирон был явно обескуражен.
— Сериалы по его книгам ставили… Не помните? Во дела… И любовные романы не читали? А как же… Да я обязательно с ним познакомлюсь! И вас познакомлю! Это же… Клиент, может быть!
— Мирон, — усталым голосом произнёс Ираклий Клементович, — в Нараке скоро олигархов будет как грязи, а ты с писателем каким-то… Вышел в тираж щелкопёр, да и прикатил в дыру. Тоже мне, новость… Скоро вся Россия по миру разбредётся, так чего теперь делать? Вокруг писателей хороводы водить?
Ираклий Клементович махнул рукой.
— Иди уж, Мирон, работай.
Мирон подтолкнул коленом дверь и быстрым шагом покинул лавку.
Обидевшись за писателя, он даже прощать с хозяевами не стал.
— Забавный человек Мирон, — прошептал Ираклий Клементович.
— Все мы забавные, — ответила Зинаида Павловна. — Кто только с нами забавляется, хотела бы я знать?
Прищурившись, она повернула банку на бок и посмотрела на запылившуюся этикетку.
— Ираклий, замени! Замени бумажку на новую! Немедленно! Ну, что ты понаписал? Средство от ревматизма… Кому это здесь надо? Вот вторую неделю продать и не можем! Замени этикетку и добавь глицерина, будет ведическое средство после бритья. И много не лей, двух ложек хватит!
Ираклий Клементович вынул из-под прилавка коробку, извлёк из неё скрученную рулоном бумажную ленту, баночки с краской, фломастеры, картонные трафареты с варезанными на них замысловатыми названиями лекарств (на латиннице и ещё на каком-то диковинном языке, который супруга выдавала за санскрит).
Помолился, обратившись к весело танцующему на верхней полке Шиве.