Потом вылез, встал на четвереньки и, захихикав так глупо, что самому стало противно, пополз по полу, выискивая залетевший под кресло мобильный.
Нашёл. Отправил по СМС: «ОК».
Сидел на полу, прижавшись спиной к тёмным, влажным брусьям насквозь пропитанной ливневой водою стены.
И пряный запах подгнивающего дерева кружил ему голову.
Он поклёвывал носом, посапывал и едва уже не заснул, как звонок, ожидаемый, но всё же — резкий и оглушающе громкий (хотя, быть можем, лишь в полудрёме показавшийся таким) разбудил его.
Он вздрогнул и, не открывая глаз, поводил по полу рукой, нащупывая заходящийся в надоедливой трели аппарат.
«Сменю мелодию, сменю. Сколько раз хотел…»
— Да…
— Вот и хорошо! — как ни в чём ни бывало продолжал Игнат, ничуть не смущённый столь грубым и совсем даже недипломатичным окончанием предыдущего разговора. — Вот и здорово! Очень правильное решение! Я минут через десять перешлю тебе текст. Проверь электронную почту. У тебя же есть доступ? Да о чём это я говорю! У тебя должен быть доступ! Только… М-да… Только одна просьба: рецензия должна быть положительной и развёрнутой. Да, развёрнутой, страниц на десять в формате… Сам знаешь, не мне тебя учить. Парень этот… Как сказать-то… В общем, не простой. Совсем не простой. Подробности потом… Всё потом объясню. Ты, главное, сработай на совесть. Ты умеешь, я знаю. Грамотно похвали, поддержи, отметь…
Мелькнула вспышка и секунды через две сквозь водопадный шум ливневых струй донёсся тяжёлый, лениво перекатывающийся грохот дальнего грома.
— О, это чего там? Гроза у вас?
— Гроза, — подтвердил Искандеров. — Прямо вот… с вечера. И всю ночь, наверное, будет.
— А у нас снегом всё замело, — грустно ответил Игнат. — Эх, вот и мне в тропики! Да дела всё, дела… Это ты у нас птица вольная. Взял — и улетел. А я… Так сделаешь?
— Послезавтра будет готово, — ответил Михаил. — Ты, главное, на карточку…
— Помню, помню! — радостно подтвердил Игнат. — Пока, пока!
И повесил трубку.
Повесил поспешно.
Видно, испугался, что Искандеров передумает.
А Михаил…
«Нет, всё правильно. Деньги нужны».
Принял душ, почти час выстаивая под прохладными, слабенькими струями пахнущей тиной и многолетней ржавчиной воды, которая из смесителя текла сразу во все стороны, частично выливаясь и в шланг.
Вытерся махровым, белым с красными драконами, полотенцем.
На сон грядущий — долго стоял у открытого окна и курил, сбрасывая пепел на качающиеся под серым потоком небесной воды банановые листья.
А потом лёг в постель.
Он думал, что ночь будет бессонной, как и прошлые две.
Но — почти сразу уснул.
И снилось ему…
Вениамин посмотрел на часы.
«Уважаемые дамы и господа, прибытие рейса номер пять-два-четыре из Москвы в аэропорт Нарака задерживается…»
— Вот этого мне и не хватало!
«…на три часа. Информация о прибытии…»
— Нет, вот только этого мне и не хватало! Именно этого!
«…передана дополнительно. Данные на табло обновляются…»
Вениамин часто-часто заморгал, почувствовав сначала лёгкое жжение, а потом и сильную резь в уголках глаз от затёкшего на края век липкого, словно кислота обжигающего кожу и слизистые пота.
— Этого…
Вот только не надо сейчас тереть уголки глаз. Это ошибка, большая ошибка.
И очки не снимать. Чтобы не было искушения притронуться грязными, покрытыми пылью пальцами к ноющим глазам.
«Чёрт, когда же они отрегулируют кондиционеры! На туристах экономят, на пассажирах, на кормильцах и этих… как их… поильцах…»
Мысли совсем спутались.
«Три часа…»
Толкавший доверху гружёную синими пластиковыми чемоданами тележку толстяк в красной, обвисшей, тёмными потовыми пятнами покрытой футболке пытался объехать его…
— Ну ты, это! — и Вениамин погрозил ему пальцем.
…не справился и скрипучая аэропортовая тележка краем задела его.
— Сорри, — пробурчал толстяк, поправляя съехавший набок чемодан, что с трудом умещён был им на самый верх багажной пирамиды.
— Ты, это…
Впрочем, от жары, огорчения и общего бессилия ругаться не хотелось.
— Я тут шефа жду, встречаю… Не просто так! А ты вот…
И он ещё раз погрозил толстяку. На этот раз — кулаком.
— Аполоджайз, — пробормотал толстяк.
Поспешно поправил футболку, некстати задравшуюся и предательски открывшую постороннему и совсем недружественному взгляду изрядно заросший тёмными волосами, колышушийся от волнения и непривычного физического напряжения живот.