В Архангельском областном архиве сохранилось его заявление 1931 года в сельсовет с просьбой о восстановлении в избирательных правах, на которое в итоге он получил отрицательный ответ.
К заявлению приложена автобиография Карпова, представляющая собой яркий и впечатляющий документ начала 30-х гг. ХХ века. Это обычная школьная тетрадь, полностью исписанная крупным, разборчивым почерком. В тексте практически нет ошибок, для публикации пришлось только несколько поправить пунктуацию, приведя ее к современной норме.
В ходатайстве отказать ввиду долголетней службы в религиозном культе.
2.11.31 г.
(подпись неразборчива)
В Ляховский сельсовет дер. Звягинской
гр-на Ивана Степановича Карпова
Заявление
Как бывший служитель религиозного культа (псаломщик) я лишен избирательных прав, а потому лишен прав быть в какой-либо организации, и при моей многосемейности, материальной необеспеченности нет возможности вести хозяйство, а дети не могут учиться в какой-либо школе, и все лишены медицинской помощи.
Происхождение мое - из крестьянской бедняцкой семьи - знает весь Ляховский сельсовет. Поступить на означенную псаломщическую службу заставила меня материальная нужда из-за куска хлеба, так как мы остались от отца малолетними, а мать, вдова, не могла дать никакого другого образования. В настоящее время материальное мое положение таково: дом-изба - пополам с братом, 1/2 души пахотной земли, 1 корова, 30 ульев, которые составляют весь источник существования с семьей в 8 человек, из которых 6 малолетних детей. Находясь в таком критическом положении, я решил обратиться в Ляховский сельсовет, не найдет ли он возможным восстановить меня в избирательных правах ввиду того, что служба мною избрана была не совсем сознательно, так как я не кончил никакой духовной школы кроме своего Ляховского училища, а более все зависела от воспитания, данного мне религиозной матерью, что подробно видно из приложенной биографии.
1931 года 2 августа.
Гр-н Иван Степанович Карпов
Биография гражданина Ивана Степановича Карпова
В 1898 году остались мы от отца впятером: дед, старик 84 годов, мать 41 года, я 9 лет, сестра 2 лет и брат Василий 3 месяцев. Отец был самый прегорький пьяница и пропил все хозяйство, так что в наследство нам осталось: полуразвалившийся дом из двух изб, одна корова и хромой конь 30 годов, которого продали за 1 рубль под кожу. Души сенного покоса были пропиты соседу Степану Ефимовичу Журавлеву, тогда сидельцу винной лавки. В то время я учился в школе. Рабочих рук в семье не было, кроме матери, а потому приходилось нанимать всю работу по хозяйству: сенокос, пашню, молотьбу, а для уплаты приходилось продавать, что имелось в хозяйстве: амбар, последнюю корову. В 1900 году помер мой дед 86 годов, померла и сестра 4 годов. Остались мы втроем: мать, брат и я. Мать моя была очень религиозная, так что большую часть жизни провела в молитве, хождении пешком за тысячи верст по святым местам: Саров, Киево-Печерскую Лавру, в Москву и Соловки, чтобы умолить Бога избавить мужа от пьянства, но так и не могла ничего поделать, отец мой скончался самоубийством в пьяном виде. Как самая религиозная, слепо верующая, неграмотная, мать моя старалась и нам с братом дать такое же воспитание, которое состояло в ежедневной утренней и вечерней молитве с поклонами и хождении в церковь каждое воскресенье.
В 1902 году мать отправила меня в Соловецкий монастырь на год, чтобы выполнить данное Богу обещание при моем рождении, так как по словам матери я родился мертвым и совсем окоченел. Так как мать не в силах была укрыть меня и привести в чувство, то помогла соседка - подняла на печку и укрыла, где я и очнулся. В монастыре у меня нашли приличный голос - альт - и взяли в соборный хор, предварительно изучив ноты, так что в течение года выработали из меня певца, самостоятельно ведущего свою партию альта. Тут стал развиваться у меня певческий вкус, так что я вполне понимал ту мысль или чувство, которое было вложено композитором при сочинении песнопения или концерта. Прожив в монастыре 1 год 3 месяца, я вернулся домой, чтобы заняться хозяйством. Какое убожество я нашел дома в сравнении с монастырской жизнью. Хозяйство наше совсем пало: нет ни лошади, ни коровы, а о питании и говорить нечего. В таком бобыльском хозяйстве мне было совершенно нечего делать, и вот появилось желание научиться столярному ремеслу, и осенью 1904 года я поступил в качестве бесплатного подмастерья к столяру Прокопию Ивановичу Казакову деревни Гурьевской, где работал в течение двух зим и научился кой-какой деревенской работе и начал работать у себя на дому, но работа не давала мне средств, достаточных для существования, и приходилось браться за восстановление упавшего сельского хозяйства. В 1905 году продали последний амбар Алексею Петровичу Мокееву, взяли у соседей взаймы денег и купили лошадь за 25 рублей. С каким усердием я взялся за хозяйство, знают все соседи. Все концы полос были отвезены, весь мусор и земля со старого дворища были свезены на полосы, так как навозу было очень мало, и удобрять землю было нечем. Приходилось наниматься пахать у соседей.