В районе Кройцберг берлинская квартира. Пока Людвиг пытался справиться со всеми тремя замками, пока свет в подъезде выключался поминутно и запах угля смешивался с запахом старой кожаной обуви, она смотрела ему в спину и старалась догадаться, что он там делает. Спокойно, не тратя сил, экономя мысли.
— Поехали в Берлин на Новый год. У меня ключ от пустой квартиры. Прошу тебя, давай поедем, — уговаривала она его. А про Мартину и слова не сказала.
Квартира принадлежала одной знакомой по театру. В Берлине Лена училась в театральном училище. Потом редко там бывала, а уж с тех пор, как снесли стену, всего-то раза два или три.
В квартире три детских, хотя ребенок только один. В самой маленькой комнате большая кровать для взрослых, но и здесь лицом к стене куклы, куклы. На ночь Лена и Людвиг улеглись в кровать, как чайная ложка легко укладывается в ложку столовую. Как заснули, так и проснулись, будто кровать слишком мала для перемены позы. Снизу позвонил мусорщик, прорываясь к помойным бакам в закрытый дворик. Последнее утро года, столетия, тысячелетия. Оба казались себе слишком старыми в сравнении с тем, что несет в себе наступающее тысячелетие, и все-таки слишком молодыми, чтобы отказаться от участия. Обоим помнилась молочная окраска шестидесятых. Или ей точнее? Неосознанные, наверное, воспоминания. Но и неосознанное, она знала, обладает собственной волей. Проснулась давно. На подоконнике засохший цветок, называется «рождественская звезда». Людвиг открыл глаза, и она встрепенулась на подушке так, будто испугалась шороха его ресниц. Глянула в синеву глаз, какую не унаследуешь ни от ангелов, ни от людей, только от баночки с акварельной краской.
— Я люблю тебя, — так и сказала.
Людвиг приподнялся, закурил сигарету, стал выпускать дым, погладил Лену по плечу. И опять ей подумалось, что курить он в жизни не бросит.
— Знаешь, что мне пришло в голову, когда я только-только стал священником? — Людвиг зарылся лицом в ее волосы. — Я представил себе, как однажды обвенчаю тебя с другим.
Куклы продолжали разглядывать стену.
Вечером они перетащили телевизор на кухню. В программе «Ужин на одну персону»[13]. Как и каждый год. Невидимая публика закатывается хохотом после каждой фразы. Как и каждый год. Дворецкий наконец-то не спотыкается о голову тигра. Как и каждый год. И кто там смеется, и кто там играет — все они давным-давно умерли. Как и каждый год, Лена и Людвиг посмеялись, а ближе к полуночи отправились на Вайдендамский мост.
Целовались среди других парочек, продолжавших целоваться, когда одно тысячелетие сменялось другим. У остальных поцелуи не были такими долгими.
— Загадай желание, Лена.
— Лучше не надо.
— Почему?
— Когда я в прошлый раз загадывала желание, ужас что произошло.
Года два назад она с одним человеком, с мужчиной, стояла на вокзале днем в воскресенье. И была уверена тогда, что этого мужчину любит. «Не уезжай», — сказала. «Надо», — ответил он. А она: «То время, когда мы не вместе, навеки останется временем, когда мы не были вместе». Цитата из последнего спектакля, но говорила она искренне. «Я должен», — настаивал он. А она показала на пешеходный мостик над путями, где составы обычно сбавляли скорость, подъезжая к перрону. Они ждали последний поезд, на котором он мог уехать сегодня. В тот день — никаких других поездов, а для нее это означало: еще одна ночь. Вот тут-то она и произнесла: «Я себе желаю, чтобы кто-нибудь бросился к тебе под колеса». Тут на табло появился номер следующего поезда. «Интер-Сити-Экспресс», направление — Франкфурт. Наклонился, поцеловал, а через его плечо она увидела, как кто-то с сигаретой повис на перилах мостика.
— Вот, и он бросил окурок на пути, и ногу задрал на перила, — спешила рассказать Лена.
— Ужас, — Людвиг сунул руки в карманы.
Свет фонарей и огни фейерверков отражались в водах Шпрее. Река не принимала новогоднего веселья, отказываясь от него всей серой, всей холодной поверхностью воды.
Людвиг втянул сквозь зубы холодный воздух, закурил. Лена услышала, как клацает зажигалка, но в ту сторону не смотрела. Смотрела под ноги. А он вопросов больше не задавал.
— Да уж, — протянула.
Туман стелился над обледеневшим, скользким асфальтом. Подножный туман. И реальное вдруг предстало нереально легким. Почему бы, подумалось ей, не начать все сызнова. От жизни ведь, подумалось ей, прошла только первая половина. Посмотрела на Людвига, и оказалось, что они стоят на том же месте, но уже далеко друг от друга. И он все еще погружен в рассказанную ею историю.
13
«Der 90. Geburtstag Oder Dinner for one» — телефильм (ФРГ, 1963 г., реж. Хайнц Дункхазе, снят на английском языке), который всегда стоит в программе 31 декабря.