Честно говоря, я бы даже не назвал себя «приятелем». Я не был для них другом – и никогда им не стал бы.
Моника подмигнула мне так, словно я был котом, а она – мышью, которую я пытался поймать. Я винил себя. Худшее, что может сделать сломленный человек, – переспать с другим сломленным человеком. В десяти случаях из десяти это оборачивается катастрофой.
Моника вытащила свой мобильник и начала безостановочно писать сообщения, параллельно болтая о какой-то ерунде. Она говорила о других людях и о том, какие они уродливые, глупые и бедные. Какой бы привлекательной она ни была, Моника являлась одним из самых омерзительных людей, которых я когда-либо встречал.
Но не мне судить. Принимая наркотики, я становился еще большим козлом, чем обычно. Как выяснилось, пока человек под кайфом, его уровень сострадания к окружающим крайне низок. Я сказал и сделал много дерьма – и я был уверен, что однажды карма меня настигнет.
– Ходят слухи, что в субботу у тебя дома намечается вечеринка, – сказал Грейсон, подходя к столу в компании Хэнка и Эрика.
Слава богу. Сидеть наедине с Моникой было кошмаром.
– Ты о чем? – спросил я.
Он помахал телефоном, показывая мне сообщение от Моники. Осознание пришло ко мне. Я был уверен, что аналогичное сообщение было отправлено множеству других людей, и все они собирались прийти ко мне домой на вечеринку. Итак, о чудо – выяснилось, что я устраиваю вечеринку.
С днем рождения, Ланс.
Я слегка отвернулся от Моники и прошептал Грейсону, широко раскрыв глаза:
– Чувак. Она чокнутая.
Он рассмеялся и провел рукой по своим темно-русым волосам.
– Ненавижу фразу «я же говорил…», но… – он замолчал и хихикнул.
С самого первого дня Грейсон предупреждал, что спать с Моникой – плохая идея, но я его не слушал. Я был одним из тех, кто не думает о последствиях. И это быстро сыграло со мной злую шутку.
Моника похлопала меня по спине.
– Эй, я схожу в туалет. Присмотри за моими вещами.
Я пожал плечами, не желая с ней разговаривать. Это было почти так же утомительно, как домашняя работа. Я бы с удовольствием предпочел общению с Моникой математические уравнения, но выбора у меня не было.
Когда Моника выходила из столовой, вошла Шей, и мне показалось, что все мои внутренности свернулись в узел. Уже год этот узел образовывался в моем животе всякий раз, когда я видел Шей Гейбл. Я не знал, что именно означало это чувство и имело ли оно хоть какое-то значение, но, черт возьми, это чувство все-таки было.
Наверное, это газы, говорил я себе.
Я ненавидел Шей Гейбл.
Это я знал наверняка.
Я знал ее уже много лет. Она была на год младше меня, а ее бабушка была нашей домработницей и иногда приводила с собой Шей – когда ее родители не могли за ней присматривать.
С первого дня нам не удалось найти общий язык. Знаете, как люди заводят мгновенную дружбу? Так вот у нас с Шей возникла мгновенная ненависть. Я ненавидел ее правильность. Даже в детстве Шей никогда не хулиганила. Она всегда получала хорошие отметки, с легкостью заводила друзей. Она не прикасалась к наркотикам и не пила на тусовках. Вероятно, перед сном она молилась и целовала свою бабушку.
Маленькая Мисс Совершенство.
Больше похоже на Маленькую Мисс Притворство.
Я не купился на ее маску хорошей девочки.
Никто не может быть настолько идеальным. Ни у кого не может быть так мало демонов.
Мы тусовались в одних и тех же кругах, у нас были общие друзья, но мы были больше чем врагами. В нашей ненависти было нечто комфортное. В какой-то степени это чувство было мне приятно. Ненависть к Шей стала самой постоянной вещью в моей жизни. Она стала наркотиком, за которым я гнался, и с каждым годом я все больше и больше кайфовал от ее пренебрежения. В нашей ненависти была особенная сила, и чем старше мы становились, тем больше я этого жаждал.
Шей выросла такой, какой мечтают вырасти большинство девчонок. Ее тело развивалось так же быстро, как и ее ум. У нее были изгибы во всех нужных местах, сияющие глаза и ямочка на щеке – такая, что при виде ее хотелось, чтобы Шей всегда улыбалась. Иногда я смотрел на нее и ненавидел себя за то, что мне нравилось то, что я видел. В этом году Шей выглядела особенно взрослой. Больше изгибов, большая грудь, большая задница. Если бы я не ненавидел ее так сильно, я бы думал только о том, как затащить ее в постель.