Булычев Кир
Ленечка-Леонардо (Лешенька-Леонардо)
Кир Булычев
Ленечка-Леонардо
Др. назв.: Лешенька-Леонардо
Цикл - "Гусляр"
- Ты чего так поздно? Опять у Щеглов была? Всем своим видом Ложкин изображал покинутого, голодного, неухоженного мужа. - Что ж поделаешь, - вздохнула его жена, спеша на кухню поставить чайник. - Надо помочь. Больше у них родственников нету. А сегодня - профсоюзное собрание. Боря - член месткома, а Клара в кассе взаимопомощи. Кому с Ленечкой сидеть? - И все, конечно, тебе. В конце концов родили ребенка, должны были осознавать ответственность. - Ты чего пирожки не ел? Я тебе на буфете оставила. - Не хотелось. Жена Ложкина быстро собирала на стол, разговаривала оживленно, чувствовала вину перед мужем, которого бросила ради чужого ребенка. - А Ленечка такой веселенький. Такой милый, улыбается. Садись за стол, все готово. Сегодня увидел меня и лепечет: "Баба, баба!" - Сколько ему? - Третий месяц пошел. - Преувеличиваешь. В три месяца они еще не разговаривают. - Я и сама удивилась. Говорю Кларе: "Слышишь?", а Клара не слышала. - Ну вот, не слышала... - Возьми пирожок, ты любишь с капустой. А он вообще мальчик очень продвинутый. Мать сегодня в спешке кофту наизнанку надела, а он мне подмигнул - разве не смешно, тетя Даша? - Воображение, - сказал Ложкин. - Пустое женское воображение. - Не веришь? Пойди погляди. Всего два квартала до этого чуда природы. - И пойду, - сказал Ложкин. - Завтра же пойду. Чтобы изгнать дурь из твоей головы. В четверг Ложкин, сдержав слово, пошел к Щеглам. Щеглы, дальние родственники по материнской линии, как раз собирались в кино. - Мы уж решили, что вы обманете, - с укором сказала Клара. Она умела и любила принимать одолжения. - Сегодня Николай Иванович с Ленечкой посидит, - сказала баба Даша. - Мне по дому дел много. - Не с Ленечкой, а с Леонардо, - поправил Борис Щегол, завязывая галстук. - А у вас, Николай Иванович, есть опыт общения с грудными детьми? - Троим высшее образование дал, - сказал Ложкин. - Разлетелись мои птенцы. - Высшее образование - не аргумент, - сказал Щегол. - Клара, помоги узел завязать. Высшее образование дает государство. Грудной ребенок - иная проблема. Почитайте книгу "Ваш ребенок", вон на полке стоит. Вы, наверно, ничего не слыхали о научном обращении с детьми. Ложкин не слушал. Он смотрел на ребенка, лежавшего в кроватке. Ребенок осмысленно разглядывал погремушку, крутил в руках, думал. - Агу, - сказал Ложкин, - агусеньки. - Агу, - откликнулся ребенок, как бы отвечая на приветствие. - Боря, осталось десять минут, - сказала Клара. - Где сахарная водичка, найдете? Пеленки в комоде на верхней полке. Николай Иванович остался с ребенком один на один. Он постоял у постельки, любуясь мальчиком, потом, неожиданно для самого себя, спросил: - Тебе почитать чего-нибудь? - Да, - сказал младенец. - А что почитать-то? - Селебляные коньки, - ответил Ленечка. - Баба читала. Язык еще не полностью повиновался мальчику. Ленечка-Леонардо протянул ручонку к шкафу, показывая, где стоит книжка. - Может, про репку почитаем? - спросил Ложкин, но ребенок отрицательно подвигал головкой и отложил погремушку в сторону. Ложкин читал книжку более часа, утомился, сам выпил всю сахарную водичку, а ребенок ни разу не намочил пеленок, не ныл, не спал, увлеченно слушал, лишь иногда прерывал чтение конкретными вопросами: "А что такое коньки? А что такое Амстелдам? А что такое опухоль головного мозга?" Ложкин, как мог, удовлетворял любопытство младенца, все более попадая под очарование его открытой яркой личности. К тому времени, когда родители вернулись из кино, дед с мальчиком подружились, на прощанье Леонардик махал деду ручкой и лепетал: - Сколей плиходи, завтра плиходи, деда. Родители не прислушивались к щебетанью крошки.
С этого дня Ложкин старался почаще подменять жену. Фактически превратился в сиделку у мальчика. Щеглы не возражали. Они были молодыми активными людьми, любили кататься на коньках и лыжах, ходить в туристские походы, посещать кино и общаться с друзьями. Месяца через два Ленечка научился садиться в постельке, язык его слушался, запас слов значительно вырос. Ленечка не раз выражал деду сожаление, что неокрепшие ножки не позволяют ему выйти на улицу и побывать в интересующих его местах. Порой Ложкин вывозил Ленечку в коляске, тот жадно крутил головкой по сторонам и непрестанно задавал вопросы: почему идет снег, что делает собачка у столба, почему у женщин усы не растут и так далее. Ложкин, как мог, удовлетворял его любопытство. Дома они вновь принимались за чтение или Ложкин рассказывал младенцу о своей долгой жизни, об интересных людях, с которыми встречался, о редких местах и необычных профессиях. Как-то Ленечка сказал деду: - Попроси маму Клару, пусть разрешит мне учиться читать. Ведь шестой месяц уже пошел. Я полагаю, что в моем возрасте Лев Толстой не только читал, но и начал замышлять сюжет "Войны и мира". - Сомневаюсь, - сказал Ложкин, имея в виду и Льва Толстого, и маму Клару. - Но попробую. Он прошел на кухню, где Клара, только что вернувшись из гостей, готовила на утро сырники. - Клара, - сказал он. - Что будем с Ленечкой делать? - А что? Плохо себя чувствует? Лобик горячий? Клара была неплохой матерью. Сына она любила, переживала за него, сама укачивала перед сном, что, правда, ребенку не нравилось, потому что отвлекало от серьезных мыслей. - Лобик у него хороший, - сказал Ложкин. - Только мы с ним думали, не пора ли научиться читать. В его возрасте Лев Толстой, возможно, уже и писал. - Что старый, что малый, - усмехнулась Клара. - Шли бы вы домой, дядя Коля. Завтра не придете? А то я должна на службе задержаться. Да, и зайдите с утра на питательный пункт, за молоком и кефиром. Ребенка Клара не кормила, да Ленечка и не настаивал на этом. Ему было бы неловко кормиться таким первобытным образом. Как-то Ленечку отнесли к врачу, сделать анализы и проверить здоровье. Все оказалось в порядке, Ленечка по совету Ложкина держал язык за зубами, но заинтересовался медициной - на него произвела впечатление обстановка в больнице и медицинская аппаратура. - Знаешь, дедушка, - сказал он Ложкину по возвращении, - мне захотелось стать врачом. Это - благородная профессия. Я понимаю, что придется упорно учиться, но я к этому готов. В последующие недели Ленечка все-таки научился читать, и Ложкин подарил ему электрический фонарик, чтобы читать под одеялом, когда родители уснут. Возникает естественный вопрос: А как же родители? Неужели они были так слепы, что проглядели то, что было очевидно приходящему старику, который повторял своей жене: "Я углядываю знак судьбы в том, что ребенка назвали Леонардо Борисовичем. Полтысячи лет Земля ждала своего следующего универсального гения. И вот дождалась". Нет, родители оставались в слепом убеждении, что произвели на свет обычного ребенка. За примерами недалеко ходить. В день Ленечкиного девятимесячного юбилея Борис Щегол пришел к нему в комнату с новой погремушкой. Ленечка в этот момент сидел в кроватке и слушал, как Ложкин читает ему вслух "Опыты" Монтеня. - Гляди, какая игрушечка, - сказал Борис. Он, как всегда, спешил и поэтому собирался тут же покинуть сына, но Леонардик сказал вслух: - Любопытно, что эта игрушка напоминает мне пространственную модель Солнечной системы. Борис возмутился: - Дядя Коля, что за чепуху вы ребенку читаете? Как будто нет хороших детских книг. Про курочку и яичко, например, я сам покупал. Куда вы ее задевали? Ложкин не ответил, потому что Ленечка из книжки про курочку делал бумажных голубей, чтобы выяснить принципы планирующего полета. Борис Щегол отобрал "Опыты" Монтеня и унес книжку из комнаты. Еще через несколько дней произошла сцена с участием Клары Щегол. Она принесла Ленечке тарелочку с протертым супом, и, для того чтобы поставить ее, ей пришлось смахнуть со столика несколько свежих медицинских журналов и словарей. - Вы о чем здесь бормочете? - спросила она миролюбиво у Ложкина. - Шведским языком занимаемся, - откровенно ответил Николай Иванович. - Ну ладно, бормочите, - сказала Клара. Ленечка положил ручку на ладонь старику: не обращай, мол, внимания. Тут же они услышали, как в соседней комнате Клара рассказывает приятельнице: - Мой-то кроха, сейчас захожу в комнату, а он бормочет на птичьем языке. - Он у тебя уже разговаривает? - Скоро начнет. Он развитой. И что удивительно, к нам один старичок ходит, по хозяйству помогает, так он этот птичий язык понимает. - Старики часто впадают в детство, - сказала подруга. Леонардик вздохнул и прошептал Ложкину: - Не обижайся. В сущности, мои родители добрые, милые люди. Но как я порой от них устаю! В комнату вошла Клара с приятельницей. Приятельница принялась ахать и повторять, какой крохотулечка и тютютенька этот ребенок, и умоляла: - Скажи - ма-ма. - Мам-ма, - послушно ответил Ленечка. - Пре-лестный младенец. И как на тебя похож! Тут младенцу надоело, и он обернулся к Ложкину: - Продолжим наши занятия? Женщины этих слов не слышали. Они уже говорили о своем. Когда Ленечка научился ходить, они с Ложкиным устроили тайник под половицей, куда старик складывал новые книги. Леонардик как раз принялся за свою первую статью о причинах детского диатеза. Чтобы не смущать родителей, он продиктовал Ложкину, и тот послал статью в химический журнал.