Принадлежавший Кении остров Ламу в Индийском океане оказался превосходным местом для съемок некоторых сцен. Вот только статистов на роль рабов-африканцев пришлось искать в другом месте: здешние жители оказались слишком щуплыми и субтильными… Более подходящих «актеров» она нашла среди лесных обитателей близ угандийской границы. Вопрос: как бы уговорить их сниматься? Как убедить их, что она сама и ее молодой араб-переводчик вовсе не занимаются работорговлей и не собираются в самом деле уводить их в рабство! Но даже когда им и удалось сколотить группу, «артисты» были столь напуганы, что к тому времени, когда поезд пришел назад в Момбасу, все успели разбежаться… Правда, удалось разыскать столь же статных мужчин в доках Момбасы, и тою же ночью их привезли в съемочный лагерь; но, увы, проблемы на этом не кончились!
Беда следовала за бедою. Внезапно вспыхнувший Суэцкий кризис возымел следствием блокаду Суэцкого канала, и весь киноматериал Лени, посланный морем, вынужден был плыть, огибая Африку, что привело к потере шести драгоценных недель. Расходы возрастали без удержу, среди членов киногруппы все больше слышался ропот; да и численность самой этой группы каким-то образом возросла до полусотни душ, что, может быть, не так много для художественного фильма, но ведь всех их надо кормить и возить с места на место — и это при таком скудном бюджете! Но и это не все: наступил сезон дождей, которого команда так надеялась избежать; из припаркованной машины вдобавок выкрали сценарий, заодно с кинокамерами и пленкой… Не хватало и многих других вещей… Но вот наконец в Национальном парке Королевы Елизаветы на крайнем западе Уганды удалось устроить новый лагерь. Здесь, у подножия гор Рвензори, наконец-то появилась возможность для съемок. Но бывали дни, когда стояла такая холодная и угрюмая погода, что запланированных съемок сделать не удавалось. Случалось, лодки тонули в озере или оказывались поврежденными, а африканцы всячески уклонялись сниматься в схватках с крокодилами и дикими слонами… Что ж, их можно понять…
Ассистент Лени слал домой ужасающие депеши, и вконец встревоженный Вальди Траут телеграфировал требование о немедленном возвращении в Мюнхен вместе с отснятым материалом. Его собственные карманы теперь окончательно опустели, и он надеялся, что она своим шармом поможет выклянчить деньжат у потенциальных спонсоров. Может быть, удастся убедить студию «Бавариан Фильм»? Но когда Лени вернулась в Германию, то обнаружила, что Вальди и его подружка попали с серьезными травмами в больницу в Инсбруке; их машина потерпела весьма опасную аварию, сойдя с дороги в горах Тироля. Все попытки Лени связаться с оставшейся в Африке командой по телеграфу оказались тщетными. В течение трех недель она металась, как больной в горячке, пытаясь хоть что-нибудь разузнать во всем этом хаосе, биясь в истерике при одной мысли о том, что там может твориться на месте без нее. Наконец, к своей вящей печали, но ничуть не удивившись, она узнала о том, что группа распалась, а организаторы сафари захватили в качестве залога все оборудование и киноматериалы, пока им не выплатят задолженность по жалованью. «Актеры»-африканцы попросту разбрелись по домам, а денег, чтобы доставить домой всех европейцев, у нее не было. Ее слишком амбициозный проект потерпел полный крах, каковой настиг и несчастную Лени: несколько недель провела она в клинике с тяжелым неврозом, едва не привыкнув к инъекциям морфия, которые ей вводили, чтобы успокоить ее.
Трудно сказать, могли ли спасти задумку Лени более крепкое руководство или более дружная команда; в любом случае ничто не могло бы повлиять на политическую обстановку. И тем не менее, несмотря на разочарование, любовь Лени к Африке не уменьшилась ни на йоту. Пять лет спустя она запланировала новый фильм о Ниле — на сей раз с японскими партнерами. Но и этот проект пошел прахом, и снова по причине политических событий, которые трудно было предвидеть. Войдя в добрые отношения с суданским министром туризма, она получила от него разрешение на съемки в закрытой провинции на юге страны, которое редко кому удавалось выхлопотать. И что же? Не прошло и нескольких дней после того, как она вернулась в Германию для проведения необходимых подготовительных работ, за одну ночь, как призрак, возникла Берлинская стена. Это событие имело печальные последствия и для семьи Лени: ее мать утратила доступ к маленькому домику в Церсдорфе, что остался на территории Восточного Берлина. Трагедия коснулась и проекта: японские коллеги Лени по бизнесу, у которых были интересы и по ту, и по другую сторону границы, оказались разоренными.