В тот же день, но на другом континенте Лев Троцкий явился в Нью-Йоркское генеральное консульство. Портрет Николая II был уже к тому времени удалён, но ещё царила густая атмосфера старого доброго русского полицейского участка. Тем не менее после неизбежных проволочек и препирательств генеральный консул распорядился выдать Льву Давидовичу документы, пригодные для проезда в Россию.
Кроме того, пришлось посетить консульство Великобритании в Нью-Йорке. Без одобрения британцев тогда по морю плавать было невозможно. Троцкий вполне законопослушно заполнил вопросные бланки, после чего ему было заявлено, что со стороны английских властей не будет никаких препятствий к проезду. Всё, таким образом, выглядело в полном порядке.
27 марта 1917 года
В этот день сразу двое самых известных российских революционеров, наконец, отправились на Родину. Владимир Ильич Ленин – из Цюриха, Швейцария и Лев Давидович Троцкий – из Нью-Йорка, США. Пути их на Родину оказались очень разными.
В 15 часов 10 минут 32 российских эмигранта, включая женщин и детей, выехали из Цюриха до пограничной германской станции Готтмадинген. Там они пересели в пломбированный вагон. Их сопровождали двое офицеров германского Генерального штаба – капитан фон Планец и лейтенант фон Буринг, который бегло говорил по-русски. Сопровождал российских эмигрантов и швейцарский социалист Фриц Платтен, на которого были возложены контакты с внешним миром на протяжении всего пути через Германию.
“Пломбированный вагон” – это было сказано, пожалуй, слишком сильно. На самом деле в вагоне были опломбированы лишь три из имевшихся четырёх дверей. Последняя использовалась для общения с внешним миром, проводимого под контролем Платтена и двоих сопровождавших немецких офицеров, в том числе для получения газет и покупки молока для детей.
По идее Ленина в коридоре была проведена по полу мелом черта, означавшая границу экстерриториальности, отделявшая немцев от большевиков. Любопытно отметить, что им же была установлена выдача входных билетов на посещение туалета, что предотвратило его блокирование на длительное время любителями покурить.
Даже в дороге Ленин оставался лидером.
Вагон почти безостановочно проследовал через Германию до станции Засниц, где эмигранты пересели на пароход “Королева Виктория” и переправились в Швецию. В Треллеборге их встретили и сопроводили до Стокгольма, куда они и прибыли 30 марта. Далее они пересели в другой, уже обычный поезд, в котором проследовали около 1000 км в городок Хапаранда на шведско-финской границе, где находилась таможня. Далее была Финляндия, сиречь в то время территория России.
Путь Льва Троцкого был куда более драматичным.
После получения проездных документов Троцкий, стремясь попасть в Россию как можно раньше, решил, что раз в британском посольстве получено "добро", путешествие на норвежском судне пройдёт так же спокойно, как и на американском. Возможно, это было ошибкой.
На морях традиционно, особенно теперь, в военное время, господствовал британский флот. Соответственно досмотру британцев подвергались практически все суда. Правда, американцев они всё же досматривать избегали. Уже в то время Штаты были достаточно авторитетны, а их вступление в войну на стороне Антанты – весьма вероятным. Зачем портить отношения с такой державой?
Но ещё раз, Троцкий решил, что большой беды не будет, если он с семьёй поплывёт на норвежском судне. Корабль “Христианиафиорд” отходил из Нью-Йорка ровно через два дня после того, как все проездные документы были получены. Билеты на него ещё были – и Лев Давидович решился.
Никто не знает, насколько безоблачным было бы путешествие, если бы Троцкий немного выждал и отплыл на американском судне. Британская разведка работала неплохо, и вряд ли сведения о том, на каком корабле плывёт известный русский революционер, прошли бы мимо неё.
Но ещё вопрос – стали бы британцы досматривать американский пароход, на котором не было бы, возможно, представителей партии большевиков, известных своей антивоенной позицией. Троцкий ведь большевиком тогда не был.
Разумеется, после Февральской революции все партии, бывшие при царизме вне закона, стали легальными – и большевики в том числе. Соответственно, никаких законных препятствий для любых граждан России, следующих на родину, не было. Но у британцев были и свои соображения.
Временное Правительство, сменив у власти царя Николая, участие в войне продолжало. Таким образом, Россия по-прежнему оставалась союзницей Великобритании, и та желала бы, чтобы так продолжалось и впредь. Поэтому возвращение в Россию представителей партии, ратующей за выход из войны, представлялось Лондону нежелательным. Стало быть большевиков на пути следования могли интернировать, да и к представителям остальных революционных партий отношение было настороженным.