– Владимир Ильич, умоляю, простите. Ви мене как атэц! Клянус, я буду самым верным и исполнительным вашим сторонником! Ви же знаете, кавказские мужчины слово дэржат!
Как всегда в такие моменты грузинский акцент стал чувствоваться гораздо больше, чем обычно. Возможно, это убедило Ленина.
Вождь уже не враждебно, но задумчиво смотрел на него.
– Что ж, про Шляпникова и Залуцкого я знал и раньше. Но молодец, что всё честно рассказал. Каменеву передай, что я на него не сержусь … он нужен. Теоретик, оратор, публицист – такими кадрами не разбрасываются. Но пусть запомнит!
Шляпников – молодчина … хотя мог бы проявить и больше воли к сопротивлению. Ну да ладно, я-то знаю, как ты умеешь надавить.
– Хорошо, – продолжал вождь, – Будем считать, что урок ты получил. Не дай тебе Бог его позабыть. А теперь слушай меня внимательно. Повторять не стану, и ни одно слово не должно выйти за пределы этого кабинета. Тебе ясно, Коба?
Сталин часто закивал. Горло у него перехватило, и он был не в силах выдавить из себя хотя бы слово. Слава Богу, он прощён, и для Ленина он снова Коба.
– Ты прав, – продолжал вождь, – теоретик марксизма ты аховый. Как оратор или публицист – ещё хуже. Я бы сказал, что в голове у тебя каша, но это было бы неправдой. В голове у тебя просто пустота.
Мастер эксов теперь, после революции, мне не нужен. Поэтому я вижу только одно для тебя. Ты станешь моим доверенным лицом.
У тебя раньше хватало воли и решимости проводить мои решения на местах. Это отныне и будет твоей главной задачей. Я стану ставить тебя на такие посты, давать такие поручения, которые могу доверить только своему человеку. Верному человеку. Доверенному лицу. Если ты ещё хотя бы раз меня разочаруешь, я перестану тебя считать таковым, и ты очень скоро это почувствуешь. Из партии не выгоню, заслуг у тебя достаточно, но на высокие посты тогда не рассчитывай, запомни.
– Вот завтра и начнём, – продолжал Ленин, – Пойдёшь в казармы Петроградского гарнизона, послушаешь, что там говорят. Если захочешь, выступи сам. Меня интересует, на чьей стороне большинство. Вечером расскажешь мне. Ты понял, Коба?
– Конечно, Владимир Ильич. Я не подведу. Я осознал свою ошибку. Больше не повторится. Вы не пожалеете.
Оказавшись за дверьми кабинета, Сталин дрожащей рукой вытер пот со лба. Уф-ф-ф, слава Богу, на этот раз пронесло. А другого раза не будет … ну, разве только появится совершенно стопроцентный вариант.
18 апреля 1917 года.
Действия Ленина в предыдущие две недели (собственно, от его приезда до сегодняшнего дня) в конце концов, хоть и не напрямую, привели к кризису власти – так называемому “Апрельскому Кризису”.
Здесь, наверное, следует подытожить ещё достаточно короткую историю развития событий после Февральской Революции.
Сразу после свержения самодержавия в Петрограде установилась ситуация, быстро получившая название “двоевластие”. То есть наличие одновременно двух властей.
Первой было, конечно, Временное Правительство. В глазах всей России, а также за рубежом, именно оно являлось властью официальной. Это его указы воспринимались в России как правительственные распоряжения, это с ним поддерживали официальные отношения другие страны.
Главой его являлся князь Георгий Львов. Александр Керенский, хоть и являвшийся одной из ключевых фигур, занимал всего лишь пост министра юстиции. Но разумеется, желал достичь большего.
Керенский, кроме того, являлся единственным представителем социалистических партий в правительстве. Он был эсером. Других социалистов в правительстве не было.
Временное Правительство потому и называло себя “временным”, что основной своей задачей сразу после создания провозгласило подготовку созыва Учредительного Собрания из представителей всей России, на котором и должны были быть определены структура органов государственной власти новой России и их состав. А пока, до этого, Временное Правительство и являлось официальной российской властью.
Но в России, как мы уже упоминали в этой книге, вопросы верховной власти традиционно решаются в столице.
Поэтому второй властью являлся Петроградский Совет. Созданный практически одновременно с Временным Правительством, он состоял, в отличии от него, в большинстве своём из представителей различных социалистических партий. В основном меньшевиков и эсеров, но в его состав входили и большевики. Хотя их доля в общем числе была сравнительно невелика.
Петроградский Совет или Петросовет, как его чаще неофициально называли, обладал колоссальным влиянием среди революционных масс Петрограда, что и делало его практически второй властью. Петросовет издавал распоряжения, выдавал мандаты и вообще вёл себя именно как вторая власть – по крайней мере, в столице.