Матросы с криками “Стоять!” устремились к группе, на ходу снимая винтовки с плеч. Те, впрочем, никуда бежать не собирались. Группа остановилась, обернулась к подбегавшим матросам и уставилась на них с любопытством.
– Что стряслось-то? – спросил тот самый высокий парень с сыром в руках, – Это ваше, что ли? – он показал глазами на бутылки и продукты.
– Вам вернуться надо. Туда, – пояснил веснушчатый матросик, для убедительности показывая стволом винтовки – куда именно парням с девчатами надлежит вернусться.
Звали матросика Тимоша, и был он в бригаде Николая всеобщим любимцем – за весёлую открытость, приветливость и какую-то излучаемую всем его веснушчатым естеством солнечность.
Однако сейчас Тимоша был весьма серьёзен и даже производил грозное впечатление.
Пожав плечами, компания послушно направилсь туда, где Пётр с Николаем продолжали беседу с человеком в жилетке и штиблетах.
– Так. Давай по порядку. Ты кто такой? Кого убили? Где это произошло? – Пётр сразу решил выяснить ситуацию.
– Прохор я. Отца Фомой звали. Приказчик в лавке. Убили хозяина – Дементия Фёдорыча. Вот здесь, – человек указал на дверь в доме около витрины, которая и в самом деле весьма напоминала витрину лавки.
– Здесь? Ну, пошли, – Пётр двинулся к двери. Николай последовал за ним.
– Погодите! Я сейчас! – Прохор шустро метнулся в арку, из которой давеча выскочил и скрылся из виду.
Маркин пожал плечами и попытался открыть дверь.
– Заперто … на засов, похоже … ломать, что ли? – он вопросительно взглянул на Мартынова. Тот в нерешительности полез почесать в затылке, как вдруг что-то громыхнуло, и дверь отворилась.
За ней обнаружился Прохор.
– Покорнейше прощеньица просим. Забыл засовчик отодвинуть. Милости прошу, братцы, сейчас всё сами увидите, – он точно работал приказчиком судя по манере разговаривать.
Пётр с Николаем последовали приглашению и вошли. И впрямь лавка. Сыры колбасы, окорока, хлеб, выпивка. Стандартный набор. Правда, в общем интерьере диссонансом смотрелся нож, лежавший на прилавке и покрытый чем-то тёмно-красным … не кровью ли? Вроде не лавка мясника
Послышался шум, и ввалились задержанные, сопровождаемые матросами. Ребята недоумённо переговаривались, с интересом оглядывая лавку.
– Пускай пока … в углу постоят, – распорядился Николай, указав рукой на угол, находящийся дальше от прилавка, – Надо, чтобы … следы не затоптали, – Маркин извлёк уроки из расследования убийства Филиппычем Лукерьи, проведённого давеча Петром. Хотя на гладком чисто вымытом полу лавки никаких следов не наблюдалось.
– Где … мёртвое тело? … за прилавком? – показал Николай теперь на тёмно-красный нож и, не дожидаясь ответа, прошёл за прилавок. Посмотрел на что-то, лежащее там на полу и потому не видное остальным, повернулся к Петру, удовлетворённо кивнул и сразу исчез из виду, видимо, присев на корточки.
Мартынов прошёл вслед за матросом и увидел того сидящим над телом пожилого человека в рубашке и жилетке, лежащим на спине в луже крови. Жилет и рубашка были тоже в крови и пробиты чем-то во множестве мест.
Маркин как раз касался шеи человека, пытаясь, видимо, нащупать пульс. Поняв безуспешность попытки, он отнял руку и принялся расстёгивать верхние пуговицы жилета, а затем рубашки. Увидев что-то интересное на трупе, расстегнул все пуговицы полностью, отогнул края рубашки, обнажив живот и грудь мертвеца – и торжествующе оглянувшись на Петра, произнёс:
– Пётр Петрович … ты глянь-ка, – после чего выпрямился и шагнул в сторону, освобождая Мартынову доступ к мёртвому телу.
Пётр приглашение принял, присел в свою очередь над телом, потрогал шею, внимательно осмотрел живот и грудь, мысленно поаплодировал Маркину – быстро учится, молодец – и, встав, обратился к тому:
– Думаю, вы правы, Николай Григорьевич.
Вышел из-за прилавка, подошёл к Прохору и уставился тому в глаза. Прохор преданно взирал в ответ. Мартынов краем глаза заметил вставшего рядом Николая, вздохнул и заговорил:
– Так. Понятно. Мёртвое тело в наличии. Так что произошло, Прохор Фомич?
Тот набрал полную грудь воздуха и затараторил:
– Там, значит, Дементий Федорыч лежит убитый. Хозяин лавки, я у него приказчиком. Дементий Фёдорычу невозможно всё время в лавке быть, вот меня и нанял. Когда я, значит, за прилавком, когда хозяин, а когда и супружница его была.
– Стоп, – перебил Пётр, – Так он женат? И где ж он с супругой проживал?
– Да тут, рядышком, – заторопился Прохор, – вот как из лавки выйти, так налево сразу, и по той же стороне третий дом будет. Кирпичный. Второй этаж, квартирка ихняя справа сразу.