Поэтому Пантелеймону разрешается лечь спать. Разумеется, проверив, на все ли замки заперта входная дверь. Мажордом скурупулёзно распоряжения исполнил. Все замки оказались по-прежнему добросовестно закрыты. Было примерно четыре часа утра, когда он, наконец, лёг. Поднялся в девять, всё же снедаемый беспокойством. Вскоре пришёл Пётр Петрович. Всё.
Ни о каких скандалах между хозяевами Пантелеймон, как и Глафира, не упомянул.
К окончанию рассказа в комнату вплыла потрясающая женщина, держащая в руке дымящуюся папироску, вставленную в янтарный мундштук. Пантеймон, вскочив и вытянувшись, подобострастно её приветствовал. Из приветствия Пётр понял, что перед ним – хозяйка. Маргарита Николаевна.
Маргарита Николаевна не зря потратила столько времени, готовясь к выходу. Косметика, если её нанесли, была совершенно незаметна – но лицо казалось сказочно прекрасным. Простенький с виду халат обрисовывал изгибы потрясающей фигуры. Двигалась женщина грациозно, но в каждом её движении сквозили чувственность и эротика. Улыбка была дружелюбной, но вместе с тем зазывной.
– Это вы и есть дознаватель Совета? Пётр Петрович, если не ошибаюсь? – женщина, совершенно не скрывая своего интереса, оглядывала могучую фигуру Петра, – Очень приятно. Меня зовут Маргарита Николаевна. Я супруга хозяина этой квартиры. Вы, как я понимаю, должны меня допросить по поводу смерти мужа? Или сразу арестуете? – женщина продолжала улыбаться.
Пётр откашлялся. Чёрт, он же живой человек. Но надо устоять перед этим воплощённым соблазном. Он на службе. Да и Таня.
Воспоминание о Тане помогло ослабить чары.
– Да, это я. Очень приятно. Я действительно должен задать вам ряд вопросов. Этого требует процедура расследования. Большинство вопросов рутинные, но я хотел бы начать с других.
– Как интересно! И с каких же, – улыбка женщины стала ещё шире, а голос почти перешёл в сладострастный шёпот.
Пётр мельком взглянул на матросов. Митроха, Павел и Тимоша, казалось, превратились в статуи. Их глаза впились в обворожительную фигуру хозяйки и складывалось впечатление, что они готовы броситься к её ногам, стоит поманить пальцем. На лице же Николая читалось иное. Нет, он не менее внимательно взирал на соблазнительницу, но выражение его лица было скорее ироничным. "Ну и баба … молодец!", – казалось, говорило оно.
Это окончательно стряхнуло с Николая остатки гипнотического влияния местной Цирцеи. Он широко улыбнулся и продолжил:
– Ничего особенного. Первым долгом мне хотелось бы услышать, как вы провели вчерашний вечер. Начиная с момента возвращения вашего супруга домой. Это может пролить сведения на обстоятельства убийства. После ответов на вопросы вы сможете взглянуть на тело мужа. Затем его отвезут в морг. Такова официальная процедура.
Женщина разочарованно улыбнулась, но, видимо, решив не отчаиваться и продолжать борьбу за мужское внимание, снова сменила улыбку на чарующую и начала:
– Дело в том, что в последние дни мой муж вёл себя как сумасшедший ревнивец. Такой Отелло. Поверьте, я не давала никакого повода, но он ревновал к каждому взгляду. Даже не только моему, а просто брошенному на меня любым интересным мужчиной моложе пятидесяти. Я его понимаю, у нас немалая разница в возрасте, что Сашу сильно беспокоило. Третьего дня он даже пригрозил мне разводом. Впрочем, мой супруг вспыльчив, но отходчив. Постепенно наши отношения стали вновь налаживаться, и вчера, вернувшись со службы, он пригласил меня в в ресторан. Я с радостью согласилась – понимаете, всё веселее, чем киснуть в квартире, выслушивая глупости ревнивца.
Но в ресторане он выпил лишнего, и всё началось сызнова. Беспочвенные обвинения, угрозы развода и прочая скучная материя. Я сказала, что у меня разболелась голова, и я хочу домой. Он не стал спорить, заказал извозчика – и мы из ресторана уехали. Но в пролётке Саша снова сошёл с ума. Началось то же самое … впрочем, полагаю, подробности вам неинтересны. Я к стыду своему вышла из себя и довольно резко ответила, что он мне надоел со своими глупостями, и если желает развода – извольте, я не стану препятствовать. Лишь бы оставил меня в покое с моей головной болью. Мы доехали до арки, где вход в наш двор – и тут он заявил, что желает ещё прогуляться … а, может и развлечься, а я со своей головной болью вольна отправляться домой.
Я не стала спорить, пришла, переоделась – и попыталась уснуть. Мне не удалось, несмотря на то, что головная боль утихла. Видимо, не проходило волнение. Я курила папиросу за папиросой, но окончательно успокоиться не удавалось. Помню, приходил Пантелеймон и спрашивал – ожидать ли хозяина далее. Я велела ему закрыться на все замки и ложиться спать. Под утро мне всё же удалось заснуть. Ну а утром пришли вы. Вот и всё.