В это же время кипела жизнь и в эмигрантской коммуне, появившейся в Лондоне вблизи квартиры Рихтера. Нареченный вождем «Матреной», большевик Петр Смидович, будущий председатель Московского Совета, недолгий губернатор красной столицы, развел бурную деятельность по фабрикации фальшивых паспортов. «Он считал себя специалистом по смыванию паспортов… в коммуне одно время все столы стояли вверх дном, служа прессом для смывания паспортов. Вся эта техника была тогда весьма первобытна, как и вся наша тогдашняя конспирация. Перечитывая сейчас переписку с Россией, диву даешься наивности тогдашней конспирации», — справедливо писала Н.К. Крупская в пору, когда весь мир познал, что такое нешутейное ленинское ВЧК и ГПУ.
Тогда пользовался Владимир Ильич в Лондоне услугами дошлого Смидовича, который изобрел способ «смывания паспортов» для вписывания на освободившееся место других фамилий. Он придумывал клички, занимался разработкой примитивных шифров для переписки, переименованием городов и фамилий так, чтобы полиция, читая чужие письма, не должна была догадаться, что Осип никакой не Осип, а южнорусский город Одесса, Терентий значит Тверь, что Матрена — это товарищ Смидович.
Агент «Искры» Елена Стасова, будущий ответственный работник питерской ЧК и секретарь ЦК партии, имела два имени — Гуща и Абсолют, агент «Искры» Николай Бауман целых три: Виктор, Дерево и Грач, что не помешало разъяренному дворнику точно установить, что перед ним революционер, и нанести ему смертельный удар.
Младшая сестра — Мария Ильинична получила прозвище Медвежонок, тоже включилась в увлекательную подпольную работу, так и не заимев специальности, не закончив образование, не выйдя замуж.
В Питере, например, действовали некие Маня и Таня. Под именем Мани фигурировал подпольный партийный комитет, состоявший из интеллигентов, под именем Вани — другой комитет, из рабочих.
Число «профессиональных революционеров», число рядовых партийцев, читавших «Искру», множилось, и вот уже в известной статье «Письмо к товарищу о наших организационных задачах», написанной в ответ на письмо некоего Еремы из Питера, высказавшего свои соображения о том, какой должна быть партийная работа на местах, молодой вождь рисует развернутую картину построения будущей партии, всю структуру, которой сверху донизу пронизывают всевозможные группы «по слежке за шпионами», по «организации доходного финансового предприятия», по «устройству конспиративных квартир», «паспортные», по изготовлению фальшивых документов, по «организации конспиративных квартир», по «снабжению оружием», «боевые, на случай демонстраций, освобождения из тюрем и т. п.».
Такая была боевая партия, получившая у историков название партии нового типа, большевистской, ленинской, и появилась вскоре на втором съезде, заседавшем сначала в Брюсселе, а потом в Лондоне. Это случилось в 1903 году.
Перед съездом мистер Рихтер с супругой переехал из Лондона на жительство в Женеву, где на сей раз сняли дом.
По терминологии Крупской — «домишко».
Что это за «домишко»?
Читаем: «Внизу большая кухня с каменным полом, наверху три маленькие комнатушки».
Тот, кто бывал в Швейцарии, в туристических поездках по «ленинским местам», а мне повезло проехать этим маршрутом, тот видел такие «домишки» в натуральную величину и знает, какие это чистые, уютные, комфортабельные дома с белоснежными занавесками на окнах, цветами на подоконниках.
Упомянутая кухня с каменным полом (весь дом — каменный) — это большая, в несколько десятков квадратных метров зала, служившая и кухней, и столовой, и гостиной.
Из «домишка» перебрались осенью в центр города, на квартиру…
…Пять лет длилась первая эмиграция. Чем ближе приближалась революция 1905 года, тем сильнее возрастала партийная переписка.
Вслед за газетами, журналами, письмами (по 300 в месяц!) из заграницы в Россию поступало… оружие. На его покупку не хватало самых щедрых пожертвований меценатов, даже таких щедрых, как Савва Морозов или Николай Шмит, не хватало денежных вливаний «Буревестника», ссужавшего партию деньгами из своих литературных гонораров. Нужны были не десятки — сотни тысяч рублей. Вот тут-то сказали свое слово ленинские группы, зашифрованные в его партийной схеме буквами «и т. п.».
Но об этой стороне деятельности нашего вождя — в следующей главе. Скажу только, что без выстрелов и восстаний после мирной всероссийской стачки трудящаяся Россия добилась «Манифеста», даровавшего народу политические свободы, возможность создавать партии, издавать без всякой цензуры газеты, проводить собрания и митинги. По амнистии из тюрем вышли политические заключенные. Вот тогда Владимир Ульянов решает вернуться на родину, выбрав для жительства имперскую столицу — город Санкт-Петербург.