В апреле 1892 года Бруснева арестовали. Приговор для социал-демократа оказался суровым, и после нескольких лет одиночного заключения и десятилетней ссылки Бруснев от активной политической деятельности отошёл. Не исключаю, что именно пример расправы с ним способствовал в будущем решению Ленина создавать основную организационную базу партии за рубежом.
Вне сомнений, Крупская испытывала сильное влияние Бруснева — он умел увлечь молодых, — и арест старшего товарища её от революции не оттолкнул. С 1891 года Крупская работала в вечерне-воскресной Смоленской школе для рабочих за Нарвской заставой, а в 1898 году была арестована и осуждена по делу ленинского «Союза» на три года ссылки в Уфимскую губернию. Но сразу же стала хлопотать о замене места ссылки на Шушенское, поскольку Ленин просил приехать к нему и стать его женой.
Крупская ответила: «Ну что ж, женой так женой…». Потом над этим полушутливым ответом оба не раз смеялись.
О юной Крупской есть интересные воспоминания известной общественной деятельницы масонского толка Ариадны Владимировны Тырковой-Вильямс (1869–1962), впоследствии белоэмигрантки. Тыркова пишет: «…три основоположника русского марксизма, М. И. Туган-Барановский, П. Б. Струве и В. И. Ульянов были женаты на моих школьных подругах. У всех троих была крепкая, дружная, устойчивая семейная жизнь…»[52].
Одной из гимназических подруг и была Крупская.
Надежда Константиновна приехала в Шушенское с матерью Елизаветой Васильевной в начале мая 1898 года, и тут со свадьбой вышла заминка. Крупской же было поставлено условие: или немедленное замужество, или отправка обратно в Уфу. Однако для венчания требовался так называемый статейный список ссыльного, а «список» Ленина затерялся. Ещё до приезда будущей жены Ленин писал 7 февраля 1898 года матери:
«Анюта (старшая сестра. — С. К.) спрашивает — когда свадьба и даже кого „приглашаем“?! Какая быстрая! Сначала надо ещё Надежде Константиновне приехать, затем на женитьбу надо разрешение начальства — мы ведь люди совсем бесправные. Вот тут и „приглашай“!..»[53]
К счастью, всё плохое имеет не только начало, но и конец — список нашёлся, и 10 июля сыграли скромную свадьбу. И жизнь пошла, вообще-то, неплохая, да и местность оказалась вполне здоровой.
Сразу по приезде — 10 мая 1898 года — Крупская написала будущей свекрови письмо, начинавшееся бодро:
«Дорогая Марья Александровна! Добрались мы до Шушенского, и я исполняю своё обещание — написать, как выглядит Володя. По-моему, он ужасно поздоровел, и вид у него блестящий сравнительно с тем, какой был в Питере. Одна здешняя обитательница полька (жена ссыльного И. Л. Проминского. — С. К.) говорит: „пан Ульянов всегда весел“. Увлекается он страшно охотой, да и вообще тут все завзятые охотники, так что скоро, надо думать, буду высматривать всяких уток, чирков и т. п. зверей…»[54]
И через тридцать лет Крупская вспоминала:
«Так живо встаёт перед глазами то время первобытной цельности и радостности существования. Всё какое-то первобытное — природа, щавель, грибы, охота, коньки, тесный, близкий круг товарищей — ездили на праздники в Минусинск, совместные прогулки, пение, совместное какое-то наивное веселье, дома — мама, домашнее первобытное хозяйство, полунатуральное, наша жизнь — совместная работа, одни и те же переживания, реакции: получили Бернштейна, возмущаемся, негодуем и т. д.»[55].
Крупская достаточно часто писала и свекрови, и обеим золовкам, и письма Крупской из ссылки не просто интересны и полны чисто «крупского» мягкого юмора. Именно они рисуют картину жизни в Шушенском наиболее полно и достоверно, а при этом рисуют ярко, с многими деталями, включая привязанность к Ленину его охотничьей собаки Дженни и т. д.
Сама Крупская в одном из писем, от 14 октября 1898 года, признавалась, что «Володя всегда удивляется, где это у меня материал берётся для длинных писем, но он в своих письмах пишет только о вещах, имеющих общечеловеческий интерес, а я пишу о всякой пустяковине»…
Вот благодаря этой отнюдь не пустяковой «пустяковине» мы и имеем возможность хорошо представить себе ульяновское житьё-бытьё в шушенском захолустье. Это житьё было не всегда простым, но всегда дружным, с готовностью и Ленина, и Крупской, и тёщи весело и беззлобно подтрунить как над житейскими казусами, так и друг над другом.
52