Особую пикантность ситуации придавало то обстоятельство, что пресловутый Uncle Sam (от аббревиатуры U.S.) завлекал в свои сети простушку мисс Russia, будучи формально вне войны — до апреля 1917 года Соединённые Штаты сохраняли нейтральный статус.
ПРОФЕССОР Чикагского университета Сэмюэль Нортроп Харпер (1882–1943) посвятил изучению России более четырёх десятилетий из шести десятилетий, им прожитых. Впервые он приехал к нам в 1902 году, жил в России подолгу, ездил по стране, видел много, уезжал в США и Европу, вновь возвращался…
Во время Первой мировой войны Харпер фактически выполнял в России функции доверенного лица американского правительства, в частности — агента Государственного департамента США, не сойдя, к слову, с этой стези и после Октября 1917 года. К России Харпер относился с искренним интересом и ярым антисоветчиком не был. В 1945 году в США вышло посмертное издание его мемуаров «The Russia I believe in» («Россия, в которую я верю»). В СССР они были изданы в 1962 году Издательством иностранной литературы крайне ограниченным тиражом под грифом «Рассылается по специальному списку» — был тогда и такой. Читать Харпера интересно, хотя, как истинный янки, он нередко и лицемерит. А вспомнил я о нём вот почему…
Накануне Февральских событий в России Харпер состоял при после США в Петербурге Фрэнсисе, назначенном весной 1916 года. Американцы не ввязывались прямо в антиниколаевский заговор, оставляя техническую сторону дела англичанам, однако руку на пульсе держали. И свидетельства Харпера нам очень и очень пригодятся.
Но даже просто логический анализ убеждает в том, что решающий «американский» след в подготовке верхушечного Февральского переворота 1917 года — не версия, а реконструкция событий. Российские либералы и генералы подготовили отречение Николая II по алгоритму, заданному бриттом Бьюкененом, но реализованному по заказу не столько Лондона, сколько Вашингтона. Результатом стало то, что в феврале 1917 года в России был свергнут царизм, а в апреле 1917 года Соединённые Штаты Америки объявили войну Германии, став официальным союзником Антанты и, следовательно, также союзником России — уже не царской, а «демократической». Такая Россия к моменту вступления США в войну была нужна и англо-французам, но прежде всего она была нужна Соединённым Штатам. Подробнее об этом будет сказано несколько позже.
«После этого» очень часто означает «вследствие этого», однако в нашем случае уместно переставить предпосылку и результат. Американский Апрель 1917 года стал, вопреки нормальным причинно-следственным связям, системной предпосылкой российского Февраля 1917 года. Российский Февраль случился постольку, поскольку был нужен для реализации американского Апреля.
Харпер вернулся в США из последней дореволюционной поездки в Россию в конце сентября 1916 года. И когда в России началась революция, Госдепартамент тут же запросил у него экстренный анализ с оценкой ситуации. 15 марта 1917 года Харпер телеграфировал из Чикаго в Вашингтон:
«Прошлым летом думские деятели доверительно говорили, что революция может стать необходимой, и просили меня, если она произойдёт, разъяснить её политический, а не социальный характер».
Признание любопытное, не так ли?
Политическая революция применительно к тогдашней России означала просто замену полуфеодального самодержавия «чистым» строем капитализма при не только сохранении, а даже упрочении института частной собственности на средства производства, землю и недра земли. Политическая революция — это война дворцов против дворцов.
Социальная же революция — это война хижин против дворцов, это замена власти частных собственников, эксплуатирующих чужой труд, властью трудящихся масс.
Политическая революция в России была для собственников Америки выгодна, социальная же — смертельно опасна.
В телеграмме в Госдеп Харпер давал весьма квалифицированную оценку как событиям, так и задействованным в них лицам: Львову, Гучкову, Керенскому, Милюкову, Терещенко, Некрасову, Шингарёву, Мануйлову. Он всех их хорошо знал и заключал:
«Такие люди смогут внушить к себе доверие общественности и армии… Цель революции, цель думы на протяжении последнего года и цель общественных организаций заключается в создании условий, которые позволили ли бы России мобилизовать все свои силы. Поэтому революция означает более эффективное ведение войны и войну до победы».