ЛЕНИН во время Первой мировой войны Парвуса упоминал пару раз, и каждый раз — исключительно в негативном смысле. Особенно досталось Парвусу от Владимира Ильича в статье 1915 года «У последней черты», которая начиналась так:
«Превращение отдельных лиц из радикальных социал-демократов и революционных марксистов в социал-шовинистов — явление, общее всем воюющим странам. Поток шовинизма так стремителен, бурен и силен, что повсюду ряд бесхарактерных или переживших себя левых социал-демократов увлечён им. Парвус, показавший себя авантюристом уже в русской революции, опустился теперь… до последней черты… Он сжёг всё, чему поклонялся… С развязностью уверенного в одобрении буржуазии фельетониста хлопает он по плечу Маркса… а какого-то там Энгельса он третирует прямо с презрением…»
Поразительно, но уже в 1915 году Ленин, по сути, предвосхитил события и предвидел как будущую клевету на него, так и будущие провокации Парвуса! В цитируемой статье, опубликованной 20 ноября 1915 года в большевистском органе «Социал-Демократ», Ленин писал о Парвусе:
«Он лижет сапоги Гинденбургу, уверяя читателей, что «немецкий генеральный штаб выступил за революцию в России»…
В шести номерах его журнальчика нет ни одной честной мысли, ни одного серьёзного довода, ни одной искренней статьи. Сплошная клоака немецкого шовинизма, прикрытая разухабисто намалёванной вывеской: во имя будто бы интересов русской революции!..
Господин Парвус имеет настолько медный лоб, что публично объявляет о своей «миссии» «служить идейным звеном между вооружённым немецким и революционным русским пролетариатом». Эту шутовскую фразу достаточно выставить на осмеяние перед русскими рабочими…»
Закончил же статью против Парвуса Владимир Ильич тоже вполне пророческими словами:
«Нельзя не отметить по этому поводу ещё одну полезную сторону теперешней войны. Она не только убивает «скорострельной пушкой» оппортунизм и анархизм, она великолепно разоблачает также авантюристов и перемётных сум социализма. Для пролетариата в высшей степени выгодно, чтобы эту предварительную очистку его движения история начала делать накануне социалистической революции, а не в самом ходе её».
Это было написано Лениным в 1915 году!
Парвус же, привычно и умело ловя рыбку в мутной воде, пользовался войной, занимался успешными спекуляциями и был откровенным агентом германских милитаристов. При этом после Февральской революции Парвус — сомневаться в том не приходится — через посла Германии в Копенгагене графа Брокдорф-Ранцау, с которым был знаком, действительно предлагал германским властям обеспечить переезд Ленина в Россию. О побудительных причинах этого Вернер Хальвег написал так:
«Осуществление социализма ему (Парвусу. — С.К.) видится в «двойственном союзе прусского штыка и русского пролетарского кулака». «“Я хотел, — пишет он в декабре 1919 года, — победы центральных держав, потому что намеревался предотвратить реакцию победоносного царизма и империализма Антанты, а также предполагал, что в победоносной Германии социал-демократы были бы достаточно сильны, чтобы изменить режим”…»
Как видим, и Ленин, и Хальвег ссылаются на один и тот же тезис Парвуса, суть которого заключается в том, что русские пролетарии должны обеспечить поражение царизма, а затем немецкие пролетарии на волне победной эйфории в Германии обеспечат победу европейского социализма. Но оценивали этот тезис марксист Ленин и буржуазный историк Хальвег по-разному.
Воззрения Парвуса однозначно говорят о том, что Парвус, хотя и безосновательно, был о себе очень высокого мнения, и его гипертрофированное самомнение подвигало его на очень завиральные проекты. Ленин это, как марксист, понимал, Хальвег — нет. Но для нас в целях корректной реконструкции событий существенно сейчас то, что Парвус и после Февраля резонно считал, что постцарская победоносная Россия вкупе с империалистической Антантой по-прежнему являют собой опасность для потенциальной европейской революции. Ленин же, находясь в России, мог — по мнению Парвуса — ситуацию изменить. Причём в любом случае — хоть при военном поражении России, хоть при развитии русской революции до социалистической стадии, влияние Ленина на ситуацию могло быть, по мнению Парвуса, решающим.
Так что Парвус идею переезда Ленина в Россию через Германию явно в Копенгагене высказывал, но — в полном отрыве от тех планов и расчётов, на которых строил свои усилия Ленин в Швейцарии. Мы это увидим. А поскольку хлопоты Парвуса действительно имели место и нашли отражение в документах, в умах последующих поколений историков (о провокаторах и фальсификаторах вообще не разговор!) две независимые линии переплелись. Так что у ложной версии о том, что возвращение Ленина в Россию произошло благодаря Парвусу, имеются некие реальные корни. Но сама эта версия полностью ложна, особенно в части якобы «союза» и какого-то взаимодействия Ленина с Парвусом.