Тот факт, что старый Интернационал погряз в болоте оппортунизма, является следствием определенной эпохи, революционный характер которой не проявляется с очевидностью на поверхности событий. Крах старого Интернационала и необходимость создания нового Интернационала суть свидетельства того, что вступление в эпоху гражданских войн стало отныне неизбежным. Это вовсе не означает, что борьба будет тотчас же и ежедневно вестись на баррикадах. Но это означает, что такая необходимость может возникнуть тотчас же и в любой день; это означает, что история поставила гражданскую войну на повестку дня. Вот почему партия пролетариата и тем более Интернационал могут быть жизнеспособными лишь в том случае, если они ясно осознали эту необходимость и полны решимости духовно и материально, теоретически и организационно подготовить к ней (равно как к вытекающим из нее следствиям) пролетариат.
Исходным пунктом этой подготовки является понимание характера эпохи. Только тогда, когда рабочий класс осознает, что мировая война является закономерным следствием империалистического развития капитализма, когда ему станет ясно, что гражданская война представляет собой для него единственную возможность предотвратить собственную гибель, если он будет действовать в угоду империализму, может начаться материальная и организационная подготовка к достижению этой цели. И только тогда, когда борьба за ее достижение станет действительной, глухое брожение, охватывающее всех угнетенных, станет действительным союзником борющегося за свое освобождение пролетариата. Таким образом, пролетариат должен прежде всего иметь перед глазами свое собственное, верное классовое сознание, выступающее в неприкрыто-зримой форме, чтобы с его помощью стать руководителем подлинной освободительной борьбы, действительно мировой революции. И соответственно этому Интернационал, возникающий из этой борьбы и во имя этой борьбы, представляет собой теоретически ясное и надежно боеспособное объединение действительно революционных элементов рабочего класса; но одновременно с этим — орган и средоточие освободительной борьбы угнетенных всего мира. Он представляет собой большевистскую партию; ленинскую концепцию партии во всемирном масштабе. Точно так же, как сама мировая война показала в макрокосме гигантского разрушения мира те силы гибнущего капитализма и те возможности борьбы против него, которые Ленин с предельной ясностью рассмотрел уже в микрокосме нарождающегося российского капитализма, в возможностях русской революции.
Государство как орудие
Революционная сущность эпохи самым наглядным образом выражается в том, что борьба классов и партий не носит уже характера борьбы в рамках определенного государственного строя, а начинает взрывать его границы и перешагивает через них. С одной стороны, она выступает как борьба за государственную власть, а с другой стороны, и одновременно с этим само государство превращается в открытого участника борьбы. При этом она ведется не только против государства, но и само государство обнажает свой характер как орудия классовой борьбы, как одного из важнейших инструментов сохранения классового господства. На этот характер государства постоянно указывали Маркс и Энгельс и исследовали его во всех его взаимосвязях с процессом исторического развития, с пролетарской революцией. Не оставляя места никаким ложным толкованиям, Маркс и Энгельс заложили теоретические основы теории государства в рамках исторического материализма. Но именно здесь оппортунизм — будучи последовательным — дальше всего и отошел от Маркса и Энгельса. Ибо в любом другом пункте еще оставалась возможность, скажем, так представить "ревизию" отдельных экономических концепций, будто она в основе своей еще могла бы тем не менее как-то соответствовать сущности метода Маркса (направление Бернштейна), или же придать "ортодоксально" закрепленному экономическому учению механистически-фаталистический, недиалектически-нереволюционный поворот (направление Каутского). Что же касается тех проблем, которые Маркс и Энгельс считали основными вопросами их теории государства, то достаточно было поставить их, и это уже означало признание актуальности пролетарской революции. Оппортунизм всех господствующих во II Интернационале тенденций самым наглядным образом обнаруживается в том, что ни одно из его течений не занимается всерьез проблемой государства. Здесь — то есть в решающем пункте — между Каутским и Бернштейном нет никакого различия. Все они, без исключения, попросту принимают государство буржуазного общества. И если они его критикуют, то нападают при этом лишь на отдельные, нежелательные для пролетариата формы и способы его проявления. Государство рассматривается ими исключительно с точки зрения частных повседневных интересов, и при этом никогда не исследуется и не оценивается его сущность с точки зрения класса пролетариата в целом. Больше того, революционная незрелость и нечеткость левого крыла II Интернационала также проявляются в том, что и оно оказалось не в состоянии четко поставить проблему государства. Оно смогло лишь подойти вплотную к проблеме революции, к проблеме борьбы против государства, но не сумело — даже чисто теоретически — конкретно поставить вопрос, не говоря уже о том, чтобы практически указать на его конкретные следствия в актуальной исторической действительности.