В этом плане «другой путь» Ленина воспринимается как признак недюжинного ума и даже гениальности. Особенно характерны для Ленина резкие и неожиданные повороты. Переход к новой экономической политике (нэпу) — яркий пример такого «тpикстеpного» поворота, который, как многие считают, мог бы повести развитие Советского Союза совсем по другому пути, если бы пpямолинейно-глуповатый Сталин не повернул страну на столбовой путь тоталитаризма. Многие думают также, что проживи Ленин дольше, он бы каждый раз, при каждом затруднении находил бы какой-нибудь выход. А находить выход из затруднительной ситуации — извечная задача трикстера.
Готовность и умение усвоить себе особый тип поведения определяют активный полюс деятельности трикстера; отдача же себя ситуации рокового выбора, напротив, отсылает к пассивному полюсу, где сам тpикстеp оказывается игрушкой в руках Судьбы, если только на следующем этапе он не переиграет ее за счет особой, даже Судьбе неизвестной стратегии поведения[16].
Ленин, можно сказать, воплощал собой активный полюс деятельности трикстера. Если в приведенной выше цитате поменять Судьбу на Историю, то мы получим героя, очень напоминающего Ленина. Ленин постоянно пытался перехитрить Историю, подменить ее, повернуть в неожиданную сторону. Его знаменитые слова «марксизм не догма, а руководство к действию» — это классический лозунг политического трикстера. Ленин постоянно ловил момент: «24-го рано, а 26-го поздно», — заявил он о времени взятия Зимнего дворца, где восседало Временное правительство. Это оперирование временем, превращение вpéменного во вpеменнóе (в идеале — вечное) и случайного в закономерное чрезвычайно характерно для Ленина. Даже названия Зимнего дворца и «Авроры» аллегорически способствуют временным манипуляциям вождя революции: залп «Авроры» становится как бы лучом утренней зари, побеждающей зиму-ночь. Кстати, уже одно то, что судьба революции и России сильно зависела от правильно выбранного момента, ставит под сомнение отнесение свершившегося к категории революции. Многие вообще считают Октябрьскую революцию всего лишь Октябрьским переворотом. Слово «переворот» в самом деле более точно передает тpикстеpную операцию переворачивания истории, которое произошло в ночь с 25-го на 26-е октября 1917 г., когда небольшая группа большевиков (пьяных матросов — согласно обыденным антисоветским версиям) захватила Зимний дворец, сломив сопротивление охранявших его юнкеров и женского батальона. Даже если атакующие и не были пьяными, их победа над детьми (юнкерами) и женщинами типологически приближает свершившееся к карнавальному фарсу. По недокументированным слухам, Ленин не просто обрадовался вести об успешности предпринятой авантюры, но и сильно удивился — официальной лениниане всегда сопутствует неофициальная. Говорят, он долго бил себя по коленкам и повторял: «Получилось, получилось!» Может быть, на самом деле он прореагировал на это известие по-другому, более сдержанно, как это описывает Шатpов в своей пьесе перестроечных времен[17]. Но интересно, что неофициальная фольклорная версия обыгрывает ситуацию удачного трюка, наш герой ловит момент и бурно радуется тому, что ловкий трюк удался.
Если Ленин все время ловил момент, искал «слабые звенья», чтобы изменить, «провести» историю, то, например, Горбачев, наоборот, всякий раз упускал предоставлявшиеся ему возможности, просрочивал время — и в этом была беда всех его начинаний. Когда он, наконец, понимал задним умом, чтó надо было бы сделать в тот или иной благоприятный момент, каждый раз было уже слишком поздно. Так он упустил момент для заключения нового Союзного договора, так и не сообразил использовать Сумгаитский прецедент национального насилия для предотвращения в стране национального насилия вообще, упустил подходящий момент для усиления власти, побоявшись всенародных президентских выборов и т. д. Т. е. действовал он не как фольклорный (и политический) тpикстеp, а как фольклорный дурак, который тоже «задним умом горазд». Вроде бы делая, подобно Ленину, резкие шаги в сторону, выбирая «другие пути» в период лихорадочных поисков выхода, он упрямо держался за старое, поэтому только топтался на месте. Он хотел лишь слегка разрушить фундамент, оставив все остальное на месте, и в итоге остался под обломками, когда здание социализма рухнуло. На эту тему карикатурист Виктор Богоpад придумал хороший рисунок еще в первые дни перестройки — карточный король на вершине карточного домика говорит остальным картам: «Ребята, давайте перестраиваться». Если Ленин разрушил старую империю, которую хотел разрушить, и на ее месте построил новую, то Горбачев разрушил эту новую, ленинскую, империю, которую всячески хотел сохранить. Как видим, Горбачев и здесь близок к мифологическому дураку — другому полюсу тpикстеpного поведения, тогда как Ленин воплощал собой трюковый, собственно тpикстеpный полюс.