После смерти кормильца семьи Ильи Николаевича Ульянова его жена Мария Александровна, будучи вдовой действительного статского советника, кавалера ордена Станислава 1 степени, стала получать на себя и детей пенсию в размере 100 рублей в месяц. Много это или мало? Достаточно сказать, что В. И. Ульянов, сосланный в Шушенское, на свое содержание от государства получал 8 рублей в месяц, которых хватало для оплаты жилья, простого питания, стирки белья95.
Могла ли вся семья, в которой почти никто не работал, безбедно жить на эту хорошую по тем временам пенсию, учиться, много ездить, в том числе и за границу? Сама держательница семейных средств три раза ездила за рубеж: в Швейцарию, Францию, Швецию (два раза с дочерью Марией). Кстати, сама Мария в общей сложности ездила пять раз за границу, порой находясь там весьма долго. Старшая дочь Анна тоже несколько раз путешествовала по Европе, пробыв однажды в Германии и Франции почти два года. Дороги, отели, питание, покупки, непредвиденные расходы, неизбежные в длительных поездках, требовали немалых средств для большей части семьи. Пенсией здесь не обойдешься. Хотя в различных публикациях А.И. и М. И. Ульяновых, как и Н. К. Крупской, подчеркивалось, что семья жила на пенсию матери и тем, что было «накоплено» еще при отце. А сколько понаписано о жизни Ленина, полной лишений, трудностей, нехваток? Все это не соответствует действительности. Впрочем, об этом пишет и сама Н. К. Крупская.
«Расписывают нашу жизнь как полную лишений, — вспоминала жена Ленина. — Неверно это. Нужды, когда не знаешь, на что купить хлеба, мы не знали. Разве так жили товарищи эмигранты? Бывали такие, которые по два года ни заработка не имели, ни из России денег ни получали, форменно голодали. У нас этого не было. Жили просто, это правда»96.
Лишений Ленин ни в России, ни в ссылке, ни находясь в эмиграции не терпел. Он жил на средства матери (далеко не на одну пенсию), «партийное жалованье», пожертвования меценатов, иногда, реже, на литературные гонорары, которые не были частыми и крупными; ленинские работы, естественно, не пользовались коммерческим спросом.
Мать владела частью имения (не только дома) в Кокушкине. Имением, по согласию сестер, распоряжалась Анна Александровна Веретенникова, и свою, пусть не очень большую, долю Мария Александ-ровна исправно получала. После продажи имения часть вырученных средств пополнила семейную казну Ульяновых. В феврале 1889 года Мария Александровна приобретает в Богдановской волости Самарской губернии хутор Алакаевка97. Посредничал при покупке М. Елизаров, будущий муж Анны Ильиничны. Семья стала владелицей 83,5 десятин земли, значительная часть которых не были пахотными. За хутор М. А. Ульянова уплатила 7500 рублей. Семья пыталась вначале организовать здесь и вести хозяйство, рассчитывая на Владимира. Действительно, в первый год приобрели кое-какую скотину, посеяли пшеницу, подсолнух, гречиху. Но скоро молодому Ульянову роль «управляющего» имением поднадоела, и он, как пишет Валентинов, «стал вести на хуторе беспечную жизнь „барина“, приехавшего на дачу. В липовой аллее Алакаевки он с удобством готовился к сдаче государственного экзамена в Петербургском университете, изучал марксизм и написал свою первую работу — статью „Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни“»98. Описывая в своих работах формы эксплуатации крестьян и земель, Ульянов, приводя многочисленные аргументы, критикует среди многих язв капитализма в деревне ростовщичество, аренду, «рождающую кулачество» и новые противоречия. Однако, когда собственный опыт хозяйствования не увлек Ульянова, семья предпочла сдать земли в аренду некоему Крушвицу. На протяжении нескольких лет арендатор платил за землю Ульяновым, существенно пополняя их семейный капитал.
Но, мне думается, была еще одна причина перехода к аренде земель хутора. В Алакаевке, где обосновывались на лето Ульяновы, крестьяне жили страшно бедно. Поволжье вообще отличалось нуждой крестьянства, и Алакаевка была горестным зеркалом удручающей бедности. Соседи хутора (34 двора) имели всего 65 десятин пахотной земли, почти столько, сколько принадлежало Ульяновым. Хозяйствование в обрамлении потрясающей нищеты, возможно, являлось нравственным вызовом начинающему марксисту, и он чувствовал духовный дискомфорт. Тем более что Владимир Ульянов однажды даже подал в суд на соседских крестьян, чей скот забрел на посевы хутора. Однако это не мешало семье ежегодно бывать на хуторе, отдыхать здесь, напоминать Крушвицу о задолженностях и потихоньку стричь ренту. Затем семья все же решила за благо вернуть вложенные деньги и продать хутор. В архиве сохранился договор, составленный рукой Владимира от имени матери, о продаже С. Р. Данненбергу имения в Алакаевке в июле 1893 года99.