Очень любопытно и убедительно прокомментировал эту, сформулированную марксизмом задачу, немецкий социолог и философ Эрих Фромм в своей работе «Марксова концепция человека». «Цель Маркса, пишет он, (а мы должны подразумевать и Ленина, как его последователя), состояла в… освобождении человека от давления экономического принуждения с тем, чтобы он мог – и это главное – развиваться как человек (формировать себя как гармоничную личность)». «Философия Маркса, – продолжает он, – это скорее духовный экзистенциализм (излагаемый секуляризованным языком), и именно ввиду своей духовной сущности он не соответствует, а противостоит материалистической практике и материалистической философии нашего века». А «критики марксизма видят перед собой даже в социализме форму хорошо известного им капитализма. И не понимают, что социализм с точки зрения подхода к проблеме человека коренным образом отличен от капитализма. И понимание «гармоничной личности» не может восприниматься без его наполнения именно духовным содержанием… вся концепция социализма, – резюмирует Фромм, – основана на том, что социализм – это общество, в котором материальные интересы перестают быть основными интересами человека» (выд. авт.).
Спустя годы о судьбах человека размышлял и Ленин. Он тоже постоянно говорил о необходимости подъёма, нового качества, как всего человеческого общества, так и конкретного человека. В работе «Детская болезнь «левизны» в коммунизме», написанной в 1920 году, он чётко ставит задачу: предстоит переходить «к воспитанию, обучению и подготовке всесторонне развитых и всесторонне подготовленных людей, людей, которые умеют все делать. К этому коммунизм идет, должен идти и придет, но только через долгий ряд лет. Пытаться сегодня практически предвосхитить этот грядущий результат вполне развитого, вполне упрочившегося и сложившегося, вполне развернутого и созревшего коммунизма, это все равно, что четырехлетнего ребенка учить высшей математике». Да, Ленин не брался предсказывать конкретные формы зрелого социализма в СССР, поскольку был не только политиком, но и учёным. Понимал, что новые знания получают на основе глубокого изучения реальности. Но он надеялся на своих последователей, на их изучение и глубину всесторонней осознанности этих новых этапов.
В советском обществе этот прорыв в значительной мере был совершён. Человек здесь стал хозяином своей судьбы, а необходимые возможности для этого ему обеспечивали государство и общество. Все помнят слова популярнейшей песни «Широка страна моя родная», в которой образно и ярко выражено оптимистическое, возвышенное мировосприятие советского человека:
«Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек…
Молодым – везде у нас дорога,
Старикам – везде у нас почет».
Могут возразить, сказав, что и в странах запада жизнь ещё в ХХ веке изменилась кардинально. Это верно, но сделано это было не из благих побуждений, а вынужденно, и только для того, чтобы не доводить дело до революций в своих странах.
И наша память, и наши мечты говорят сегодня о том, что настало время вновь ставить дело воспитания, формирования нового человека в центр всей социальной политики. И, опираясь на тот же диалектический материализм, смотреть и идти дальше основоположников марксизма и Ленина. Гвоздём новой современной идеологии должно стать именно пробуждение человека к его истинной всемирной роли и предназначению. В комплексе современных задач должны быть не только цель его всестороннего развития, но необходимость создания для него мотивации и, обязательно, условий к этому. Человек должен твёрдо понимать, что счастье – это не богатство, а просветление души, которое приобретается упорной и трудной работой над собой, и, одновременно, служением во имя умножения гармонии и красоты в мире земном и в необъятном Мiре – во всей Вселенной. Философ и общественный деятель А.С. Панарин в своей книге «Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке» написал: время требует нахождения альтернативы тому глобальному тупику, в который завела человечество прометеева идеология покорения природы и культуры во имя удовлетворения примитивных потребительских инстинктов. В терминах формационной теории это означает – пора открыть новую, постэкономическую формацию, сущность которой будет определять внутренний ценностный прорыв в «духовно-религиозном измерении».