А вот этот крах Ленин как будто бы предвидел. «То, что теперь мы переживаем зачастую только идейно: споры с теоретическими поправками к Марксу, — то, что теперь прорывается на практике лишь по отдельным частным вопросам рабочего движения, как тактические разногласия с ревизионистами и расколы на этой почве, — это придется еще пережить в несравненно более крупных размерах, когда пролетарская революция обострит все спорные вопросы, сконцентрирует все разногласия на пунктах, имеющих самое непосредственное значение для определения поведения масс, заставит в пылу борьбы отделять врагов от друзей, выбрасывать плохих союзников для нанесения решительных ударов врагу»[147].
Правда, в этом хаосе теории и действия имела место знатная чехарда, которой Ленин предвидеть не мог. Бывшие ревизионисты ныне среди независимых, а бывшие ортодоксы оказались среди большинства. Эдуард Бернштейн и Георгий Плеханов обменялись двадцать лет назад достаточным количеством аргументов, цитат, иронических замечаний и оскорблений. Г-н Бернштейн, к примеру, говоря о «комической ярости — дабы не воспользоваться более сильным выражением— г-на Плеханова против всех социалистов, которые уже сейчас не видят, что уготовила рабочему классу его историческая судьба, и которые все еще видят проблемы там, где он видит одни готовые решения. Ведь пролетариат, это он!»[148]. Русский марксизм почти превратил г-на Бернштейна в «сторонника бессмертного Бастиа». А ведь именно Плеханов в 1917—1918 годах руководил в Петрограде органом «Единство», самой умеренной из социалистических газет, когда-либо известных миру. И Бернштейн сегодня — друг независимых. Плеханов, пораженец 1904 года, превратился в сторонника решительных действий. А Бернштейн, бывший патриот, столь возносимый либералами, бывший шовинист, так ненавидимый интернационалистами, Бернштейн, желавший, чтобы у Германии были колонии, Бернштейн, одобрявший аннексию Кяучау[149], ныне поднимает в своей стране волну возмущения, утверждая, что «девять десятых по меньшей мере условий мира в Версале справедливы».
Стоит подумать об этом хаосе, и почти невольно возникает мысль, что судьба мстит таким образом тем, кто считал, что знает всю правду. Большая заслуга «научного» социализма в том, что он дал социальной науке новый метод исследования: метод же Маркса послужил ему философским камнем. Такое ощущение, что этот камень был ничем не лучше других.
Карл Маркс, великий утопист научного социализма, подарил миру новое мессианство, мессианство пролетариата. Сегодня его судит сама жизнь. Экономическому мессианству она дает явное опровержение. И разоблачает нравственное мессианство. Ибо многие марксисты считали, что рабочий класс — «прибежище всякой цивилизации, всякого ума, всякой добродетели». Менее всего это относится к самому отцу-основателю, этот проповедник социализма не очень жаловал человеческую породу. Но лучшие из нынешних большевиков — и прежде всего из немецких спартаковцев и французских и итальянских экстремистов— проникнуты пролетарским нравственным мессианством в гораздо большей степени, чем пролетарским социологическим мессианством. Жизнь мало-помалу мстит им за себя. Она показывает, что пролетариат, с точки зрения интеллектуального развития, несравненно ниже буржуазии. С точки зрения нравственной, он ее стоит (это еще мягко сказано), ни в чем значительно не превосходя. В большей степени занятый трудом, менее эгоистичный, оттого что обездоленный, более смелый, чем буржуазия, он обладает и большими нравственными недостатками, проистекающими из очень низкого уровня интеллектуального развития. В этих условиях можно с большой долей вероятности сказать, что пролетарское мессианство принесет западным марксистам те же жестокие разочарования, которые он уже принес самым искренним и самым умным из русских марксистов. Нет, первые нравственные и интеллектуальные плоды социалистического строя еще далеки от воплощения. У нас сегодня есть печальное право быть большими пессимистами, чем был Фридрих Шиллер в 1793 году.
147
Н. Ленин. Марксизм и ревизионизм. Памяти Карла Каутского. 2-е изд., 1919, с. 11. — ПСС, т. 17, с. 25-26.
148
E. Bernstein. Socialisme théorique et social-démocratie pratique. Paris, 1900, р. 299.
149
«Это приобретение без сомнений не самый глупый трюк в активе немецкой внешней политики» (E. Bernstein. Op. eit, р. 251).