Литература о Ленине, не искаженная коммунистической цензурой, в России только начала появляться. В этом смысле нельзя, например, переоценить значение работ В. А. Солоухина, не носящих, правда, характера строгого научного исследования. Но в честности этого анализа нет сомнений.
В этом смысле в неизмеримо более выгодном научном свете предстают биографии Ленина, написанные за рубежом. Но здесь другой изъян: ограниченность, а часто и отсутствие первичной источниковедческой базы, особенно касающейся советского периода жизни и деятельности русского революционера. Однако эта понятная слабость в какой-то степени компенсируется свободой от идеологической заданности в трактовке образа Ленина.
Назовем лишь некоторые работы, заслуживающие особого внимания. Это, прежде всего, книга Стефана Поссони „Ленин — революционер по принуждению“, вышедшая в 1964 году в США. Суть этой книги можно выразить фразой Поссони: „Ленин парил высоко, но, к сожалению, в ложном направлении“. Примерно в то же время появилась книга известного американского писателя Роберта Пейна „Жизнь и смерть Ленина“, в которой автор утверждает, что Ленин был вторым, но неизмеримо более сильным Нечаевым. Большая книга „Жизнь Ленина“ подготовлена Луисом Фишером. Думаю, что это одна из лучших работ о вожде русской революции. В 1988 году в Лондоне появилась книга Рональда Кларка „Ленин. Человек без маски“. Название весьма красноречиво и говорит само за себя. Немалый интерес представляет книга Доры Штурман „В. И. Ленин“, вышедшая в Париже в 1989 году. Работа раскрывает облик Ленина через анализ его последних трудов и записок. Интересные наблюдения о Ленине содержат работы и других зарубежных авторов: А. Авторханова, Д. Анина, Н. Бердяева, В. Бурцева, А. Балабановой, Р. Гуля, М. Геллера, Ф. Дана, А. Ильина, С. Мельгунова, А. Некрича, А. Потресова, А. Рабиновича, В. Чернова, Д. Шуба.
Огромное значение для понимания феномена Ленина имеют, как бы я их назвал, историко-художественные произведения А. И. Солженицына. Великий писатель смог, продолжая великую традицию Достоевского, заглянуть в подвалы сознания людей, „перевернувших Россию“.
Большое впечатление неординарностью, своеобразием и тонкостью наблюдений, необычностью выводов производят книги Николая Владиславовича Вольского (Валентинова), лично знавшего Ульянова-Ленина. Валентинов, один из немногих, сумел показать русского революционера, оставившего наиболее глубокий след в истории XX века, не только как политического деятеля, но и как человека. Среди множества особенностей интеллекта, воли, характера Валентинов еще на пороге нынешнего столетия разглядел у Ленина огромную историческую уверенность в себе, в своем предназначении, как бы данном ему праве на лидерство, безусловное руководство окружающими. Он также заметил глубокий цинизм ленинского интеллекта.
Все перечисленные здесь авторы, которые писали о Ленине, в целом, безусловно, обогащают наше представление об этом человеке, позволяют как бы вырваться за рамки советской канонизации облика вождя. Но, к сожалению, повторюсь, все они не имели возможности заглянуть в подвалы большевистской власти, специальные хранилища ленинских документов, фонды архивов всемогущего Политбюро, ВЧК-ОГПУ. От этого не могла не пострадать и полнота образа Ленина, ставшего творцом и главным выразителем большевистской системы, возникшей в октябре 1917 года.
О Ленине, повторюсь, писали очень многие. Пожалуй, наиболее интересны эскизы портрета, сделанные Троцким. Еще в 1924 году, вскоре после смерти советского лидера, в Москве вышла книга одного из творцов Октября: „О Ленине. Материалы для биографа“. Троцкий пишет, что Ленин „прожил эмигрантом тот период своей жизни, в течение которого он окончательно созрел для своей будущей исторической роли… Лозунг социалистической революции он провозгласил, едва ступив на русскую почву. Но тут только началась, на живом опыте пробужденных трудящихся масс России, проверка накопленного, передуманного, закрепленного. Формулы выдержали проверку…“12. Троцкий и не замечает, что Ленин „проверку“ своего „передуманного“ осуществляет на огромной стране. Уверенность в „праве“ на этот исторический эксперимент поражает. Но большевики никогда не задумывались над моральной, правовой стороной революции, тем более что „формулы выдержали проверку“…