Шкловский по заданию Ленина возглавляет комиссию по пропагандистской работе с русскими военнопленными: "Вернуться в Россию они должны сторонниками большевиков!", устраивает по поручению Ленина на лечение в санатории депутата IV Думы большевика Ф.И.Самойлова, возлагает венок на могилу А.Бебеля, выполняет многие другие ленинские поручения. Это был нужный Ленину человек. Шкловский просит хорошего "места". Ленин поручает Сталину разобраться: "Шкловский старый партиец… нервничает; является у него опасение, что его "удаляют" и т. п. (У него семья, дети; нелегко приспособиться в холодной и голодной России…)". Ленин поручает Сталину выяснить, "чего бы он хотел…", заканчивает письмо назидательно: "нельзя "швыряться" людьми, надо повнимательнее отнестись.
С к. пр. Ленин".
Сталин пишет Шкловскому: "Ваше письмо на имя т. Ленина передано мне с просьбой запросить Вас письменно, где и на какую работу хотели бы вы устроиться. Можете не сомневаться, что партия не откажет в удовлетворении Ваших желаний…"
"Желания" у Шкловского оказались весьма прагматичными и конкретными. Он хотел бы, чтобы семья осталась за границей и получала его нынешнее жалованье, а сам он готов в Россию на "чисто партийную работу" или в "главпрофобр", "наркомзем, Коминтерн или наркоминдел". Но наиболее "счастливым исходом для себя", писал о своих "желаниях" Шкловский, он бы видел "поездку полпредом в Швейцарию".
Сталин информирует Ленина, что Шкловский "просит устроить его в Швейцарии… У нас нет в Швейцарии торгового представительства, есть только Красный Крест, но я не знаю, захочет ли Шкловский (или удобно ли ему, как немедику) служить в Кресте. Это нужно выяснить…"
Я столь много внимания уделил Шкловскому затем, чтобы показать, что большевистская протекция ничем не хуже и не лучше любой другой. Со временем это станет нормой в высшем партийном аппарате. Ленин частенько писал "записочки" с просьбами оказать "содействие", "помощь", "поддержку" людям, которые когда-либо делали ему одолжение. В последующем практика назначения людей на ответственные посты (впрочем, таково положение и сейчас) в государстве и партии решающим образом зависела от желания и воли партийного руководителя. Сталин, подыскивая в голодное время по указанию Ленина теплое местечко в Швейцарии человеку, бывшему нужным в свое время Лени ну, видел в этом "иерархическую справедливость". Воля вождя — превыше всего. Когда он унаследует после Ленина место "первого люда" в государстве и партии, то свою волю превратит в символ большевистской "законности" и "справедливости".
Ленин всей своей деятельностью научил Сталина беспощадности, непримиримости, хитрости, целеустремленности, умению "работать с кадрами". Сталин оказался очень способным учеником. Он раньше других понял, что Ленин обречен, раньше других осознал, что мертвый, но канонизированный вождь будет ему более нужен, чем живой, но беспомощный. Еще в 1920 году, в годовщину пятидесятилетия Ленина, Сталин писал, что с наступлением революционной эпохи, когда от вождей требуются революционно-практические лозунги, теоретики сходят со сцены, уступая место новым людям"66. Сталин далее привел примеры "сошедших" — Плеханова, Каутского, еще не зная, что совсем скоро в числе "новых людей", новых вождей окажется имен но он, неприметный большевик Джугашвили. Ибо Сталин еще при Ленине писал, что "удержаться на посту вождя пролетарской революции и пролетарской партии" могут лишь люди, сочетающие "в себе теоретическую мощь с практически-организационным опытом…".
Общение с Лениным наполняло "чудесного грузина" ленинской уверенностью, безапелляционностью, решительностью, грубой непримиримостью. Разве Сталин мог забыть, как однажды в феврале 1922 года Ленин прислал ему и Каменеву записку по поводу бюджета партии, полную грязных выражений. Предлагая тщательнее подбирать финансовых специалистов, Ленин пишет, что "всегда успеем взять говно в эксперты: сначала попытаем выделить нечто путное". Вождь требует "подтягивать шваль и сволочь, не желающих представлять отчеты… Приучите этих говняков серьезно отвечать и давать полные точные цифры…" и дальше в этом же духе.
Хотя Сталин лично познакомился с Лениным на Таммерфорсской конференции РСДРП в декабре 1905 года, близких связей до революции между этими людьми не было. Еще в 1915 году Ленин толком не знал даже фамилии грядущего "выдающегося" вождя. В ноябре того же года он пишет Карпинскому: "Большая просьба: узнайте (от Степко или Михи* и т. п.) фамилию "Кобы" (Иосиф Дж…?? мы забыли). Очень важно!!" Но с того дня, когда Сталин вместе с другими большевиками встретил Ленина 3 апреля 1917 года на станции Белоостров, до самой смерти вождя это был человек весьма ему близкий, особенно после октябрьского переворота. Хотя Каменев и Зиновьев в личном плане Ленину всегда были ближе.