Ленинские документы искали, собирали целые десятилетия, выплачивая за рубежом крупные суммы золотом, шедеврами живописи за отдельные письма, книги с ленинскими пометками, его бытовые и личные записки. За границу командировались целые „экспедиции" по поиску ленинских документов. Как об успехе большой значимости директор Института Маркса—Энгельса—Ленина В.Адоратский докладывал Сталину: „Тов. Ганецкому удалось после ряда усилий получить около 40 книг с пометками Ленина и 85 книг из его Краковской библиотеки (со штампом Ленина, но без пометок)".
Сталин так реагировал на записки Адоратского, Тихомирнова, Аросева, искавших ленинские документы: „т. Адоратскому
Ассигновать можно. Но надо знать, что именно получаем под видом архивов. Нельзя покупать кота в мешке. Пусть дадут нам список документов в архиве с кратким содержанием документов, а потом можно ассигновать 50 тыс. рублей.
И.Сталин".
"Десант" в составе Н.Бухарина, В.Адоратского, Л.Аросева, Тихомирнова сообщал Сталину и Молотову о результатах поездки в Париж, где некий Ролан предлагал за крупную сумму ряд ленинских рукописей. „Сам Р-н претендует на 3 000 000 французских франков (т.е. около 240 000 рублей золотом). Мы считали бы целесообразным, в случае если сделка состоится, определить сумму вознаграждения Р-ну около 100 000 золотых рублей, т.е. около 1 250 000 фр. франков. Ролан оказывал услуги помимо покупки архива и может быть полезен впоследствии.
11.IV.1936 г. В. Адоратский
Тихомирнов Н.Бухарин Л.Аросев".
Тихомирнов, находясь по поручению властей в Париже, вел прямые переговоры о ленинских документах с небезызвестным Г.А.Алексинским, бывшим большевиком, немало сделавшим для национального скандала в 1917 году в связи с „немецкими деньгами" Ленина. „При первой встрече, — пишет Тихомирнов в записке с грифом „сов. секретно", — он (Алексинский. —Д.В.) показал мне очень осторожно письма, судя по всему, написанные Лениным. Почерк, насколько я мог убедиться (вчитываться в них Алексинский не давал), абсолютно схож с ленинским.
Эти письма, как говорит Алексинский, писались Лениным одной писательнице, которая была в близких отношениях с ним, но не была членом партии. Лицо это не хочет передавать эти письма нам, пока жива Надежда Константиновна. Эта женщина вполне обеспечена, т.к. получала средства от нас из Москвы и они проходили или через Менжинского, или через Дзержинского, а сейчас получает регулярно соответствующую сумму из вклада в банке".
Я сильно отвлекся, но этим отступлением хотел не только показать маленькие тайны Ленина, но и то, что большевистские лидеры не жалели денег для овладения всем ленинским наследством. Все, что вписывалось в сложившуюся схему ленинско-сталинской идеологии, публиковалось с соответствующими комментариями. Что не вписывалось — отправлялось в бессрочное заточение тайных архивов партии.
Таким же огромным является и архив И.В.Сталина, содержащий документы от рукописей его первых статей до докладов Берии об исполнении страшных указаний „непогрешимого вождя". Так, хранится, например, протокол № 13 Политбюро от 5 марта 1940 года о создании нового саркофага для мумии Ленина. Это указание Сталина закреплено решением высшей партийной коллегии. На этом же заседании было принято, может быть, одно из самых страшных решений большевистского руководства: постановление об уничтожении более двадцати тысяч польских офицеров, солдат, ксендзов, гражданских лиц, которые были интернированы во время раздела Польши в сентябре 1939 года. Читать этот документ страшно. В числе других подписей под постановлением первым, разумеется, стоит автограф одного из самых близких соратников (соучастников) Ленина — подпись Иосифа Виссарионовича Сталина.
Знакомство с наследием вождей показывает, что их отношения не были безоблачными, солидарными. Особенно это стало заметно, когда заболел Ленин. Складывается впечатление, что соратники быстро поняли обреченность Ленина, особенно в 1923 году. Многие пожелания Ленина просто игнорировались, а некоторые из них удостаивались нелицеприятных оценок. Ленин диктует записку Каменеву о принципах устройства федеративного государства с просьбой ознакомить с нею членов Политбюро.
Сталин читает записку и отвечает на нее достаточно неуважительно: